Я вообще не понял, как попал на это уныло-убогое сборище, где тусовались задроты-студенты. Чувствовал себя явно лишним на этом празднике жизни и безбожно скучал.
После того, как оставил суку бывшую висеть задом к верху в семейном доме, позвонил другу, который меня сюда и притащил. Раньше-то мы с ним не особо общались, а сейчас захотелось найти общие точки соприкосновения. Хотя, нахуй их искать, я просто решил забить хер и развлечься. Я пребывал в мерзком расположении духа, скидывал звонки отца. Понятия не имею, чего отче от меня хотел, да и особо знать не хотелось. Хватит, что Лили с ним шашни за моей спиной крутит, больше за лоха себя держать не стану.
Вообще наши отношения с отцом нельзя назвать идеальными. Он постоянно давил на меня, я отнекивался. Он атаковал, я пытался уйти из-под удара. В итоге наши с ним отношения достигли той точки невозврата, когда либо взрыв и пропасть, либо сдаться и лечь под него, как гулящая девка, у которой больше нет никакого выхода.
На вечеринке я зарылся в самый угол и достал свой запасной пакетик с белым порошком. Знал, что после станет охуенно лучше. Все заботы уйдут на задний план, впереди замаячит беззаботность и веселье. Уже открыл пластмассовую задвижку, высыпал на тыльную сторону руки небольшое количество порошка и поднес к носу.
Вдох.
Пыльца тут же проникла в ноздри, заполняя эйфорией рецепторы. Зал закружился, мир приобрел новые краски.
Выдох.
Закрываю глаза, качаюсь в стороны, разгоняя кровь по жилам. Уже даже поднимаюсь с пола.
Вдох.
И новая волна экстаза струится по венам. Моя кровь – чистый адреналин. Кайф. Никаких мыслей, никаких проблем.
Открываю глаза, утихомиривая вертолеты. Смотрю по сторонам, улыбаюсь, как самый счастливый человек. Ощущаю, что на талии уже покоится чья-то тонкая кисть.
- Эй, красавчик, - шепчет жаркий голос на ухо, буквально засовывая мне внутрь язык. Разворачиваюсь к этому ангелу, и притягиваю к себе. Засасываю ее, мгновенно проникая в рот языком. Мне похуй, кто она, главное, что ее твердые соски вовсю царапаются о мою тонкую футболку.

Чем закончился тот вечер я помню смутно. Вот проснулся я в чужой спальне, по обеим сторонам от меня лежали две светлые головы. Голова гудела, хоть и не так сильно, как раньше. Видно, пил я много меньше, чем обычно, раз порошок оставил слабые последствия.
Выбираюсь из койки, нахожу трусы и натягиваю на голую задницу. Стараюсь не шуметь, но в итоге задеваю какую-то херню, и она с грохотом валиться на пол. Естественно, она разбивается вдребезги.
- Ко-отик, - сонно доносится со стороны кровати и из-под одеяла выныривает это. На лицо я даже не смотрю, упавшая простыня открывает моему взору две сиськи четвертого размера и две пятого. И обе пары смотрят на меня. Сглатываю набежавшую слюну. Какого хера я стою, как мальчишка, когда такие цыпочки смотрят в мою сторону?
- Я не котик, - рявкаю грубо, скрывать, что меня это бесит не буду, – а вы, - указываю пальцем на грудь обеих девчонок, чьи соски уже затвердели и на моих глазах увеличились, - будете наказаны, - после чего возвращаюсь в кровать к своей дозе удовольствия. Трахаться хочется дико, тем более с такими-то достоинствами.
Правда, закончить мне не дают увальни отца, которые врываются в комнату и без всякого стеснения вырывают меня из плена моих богинь. Дальнейшие события разворачиваются так стремительно, что вертолеты снова вернулись. Мне пихают в руки мои шмотки, на ходу я успеваю натянуть трусы на место, даже запрыгнуть в джинсы. После чего меня грубо вталкивают в джип отца. Которого внутри нет.
Странно, обычно он с самого начала имел мои мозги, а тут просто братву свою прислал.
Спустя каких-то десять минут мой кортеж въезжает на территорию дома, я выскакиваю быстрее, чем охрана успевает сработать и скрываюсь в доме. Иду в свою комнату, в которой..
- Какого хуя здесь происходит? – на моей кровати лежит моя бывшая, еще и в батиной майке. Нет, я знал, что она шлюха, но чтобы трахаться в моей комнате… Хоть и бывшей.. – Ты не охуела часом? – успеваю произнести, но сбоку вырастает мощная фигура отца. Оу, я попал, аж коленки задрожали…
- И что делать будешь, бать? Пороть? – специально играю на его нервах, потому что меня уже все бесит. Поздно родитель занялся моим воспитанием, надо было лет на десять раньше сориентироваться.
- Пошел, - хватает за шкирку и тащит в другую комнату. Потом читает долгую типичную лекцию. Не запоминаю.
- Зеленый неотесанный прыщ! – орал в экстазе, - Ни созреть толком, ни пользы принести. Зато гонору-то, как будто сам все заработал! Думал, я не узнаю про твою наркоту, укурыш?
И так полчаса кряду. Когда я демонстративно зевнул, у бати аж поджилки от гнева затряслись, а глаза налились кровью. Он схватил меня за грудки, поднял над креслом.
- И что, бить будешь? – улыбаюсь, смотря в его гневные глаза, напуская на себя вид застенчивого ублюдка.
- О нет, дорогой сыночек, - елейным голоском произносит родитель. – Думал свалить в Оксфорд? – вот туда я реально хотел, - Нет, ты поедешь лечиться, обдолбыш! Никаких друзей, никакой связи с внешним миром. Только ты и твои сломанные мозги!
Вот как бы и вся предыстория. В один миг меня лишили всего. Я отправился в закрытое учреждение, где таким как я промывают мозги. Ломка была ужасная, я думал, скончаюсь там. Но нет, врачи сделали все возможное, чтобы моя агония так легко не закончилась.
Лекарства, трудотерапия, снова лекарства, психологи, снова трудотерапия.
День менялся на ночь, ночь на день. Все плыло нудно, медленно, и конца края не видно.
А потом прибыли новенькие. И так получилось, что среди вновь прибывших была моя знакомая. Правда, я никогда не обращал на нее внимание, не моего полета девчонка была. А вот в стенах лечебницы оказалось, что зря брезговал с ней общаться. Вообще, в клинике я на многое поменял свои взгляды, за исключением того, что ненавижу отца и его потаскушку: мою бывшую. Они сейчас же вместе уже, батя добился того, что она к нему переехала. Кристина с таким презрением рассказывала о том, как они счастливы, и как она старалась им насолить. Дура конченная, только еще больше их стравила друг с другом, и настроила против себя отца. Но ничего, я выйду отсюда однажды, и тогда эта сладкая парочка порезвиться у меня.
Через полгода после встречи с Соней.
- И где этот чертов автобус? – произносит девушка, оглядываясь на меня. Я же не тороплюсь. Год прошел так медленно, что я не мог поверить, что вышел, что не сдерживаюсь больше стенами гестапо, и могу идти туда, куда хочу.
- Да приедет скоро, расслабься,- отмахиваюсь. Без понятия, как так вышло, что Соня стала моим глотком воздуха в этом кромешном аде. Но без нее я бы там точно свел счеты с жизнью. А так – мы нашли с ней общий язык, сдружились. Она стала моим бро – я мог доверить ей все, что только хотел – она во всем меня поддерживала. И я поддерживал ее. Защищал от ебанутых торчков, которые к ней клеились, херачил их морды, а потом сидел в карцере. Выходил и снова ебошил упоротые морды обидчиков.
Когда приезжает автобус, то я помогаю Соне закинуть наши небольшие пожитки в отсек с багажом, а после мы занимаем последние места. Подруга делится со мной наушником, включает музыку. Садится рядом и кладет голову на плечо. Но тут же резко поднимается и смотрит на меня.
- Хочу начать новую жизнь. К черту эту лечебницу, - забавно морщит нос, а я удивленно смотрю на нее. Я знаю, чем займусь, когда приеду домой. Навещу свою «мачеху» и любимого папочку, поблагодарю его за лечение. Может, уеду в Оксфорд. Сначала я хотел им мстить, но после знакомства с Соней, как-то и жажда мести поутихла. Да и с батей вроде нашли точку соприкосновения. Когда ломка отступила, а мозги очистились от влияния порошка, я понял, что поступал неправильно и вел себя как самый настоящий эгоист. Единственное, что не давало мне покоя, что батя с моей бывшей сошелся – это бесило.
- И куда собралась учиться? – спрашиваю, как бы невзначай, а сам прикидываю, мог бы я помочь подруге устроиться в жизни. Можно поставить ультиматум отцу – и отстать от его новой семьи раз и навсегда. А так... Пока едем домой, Соня рассказывает о своих планах, а я запоминаю. Думаю, что отец согласиться отправить нерадивого сынка на международные, но в Оксфорд я уже не хочу. Сойдет местный колледж, куда я захвачу свою подругу.
Доезжаем до Сан-Франциско, выгружаемся и прощаемся. Меня уже ждет машина, я киваю девушке на прощание, салютую и скрываюсь за тонированными окнами джипа. Машина несет меня к дому отца, который сильно изменился за последний год, на крыльце вижу тонкую фигурку Лили, которая при моем появлении чуть ли в обморок не грохается и сбегает в дом. Вместо нее на крыльце показывается отец, который обнимает и приглашает внутрь.
Встреча проходит скомкано. Мне как-то не по себе находится в уютном семейном гнездышке, да и холодок витает между мной и Лили. Я не считаю, что тогда поступил плохо, а она считает. Хоть я наигранно извинился и даже протянул ей руку, которую она не приняла, помириться не получилось. А там я увидел небольшой округлившийся животик и меня чуть не стошнило. Перевел глаза на отца, потом на шлюху бывшую. Стиснул зубы до скрежета и сбежал из дома.
Долго блуждал по району, пока не услышал пиликание телефона. Вещи я с собой, конечно не брал.
- Спишь? Как прошло твое возвращение? – читаю первое сообщение в нашем с ней чате.
- Мое – как и ожидалось. Матери все равно, - улыбаюсь.
- Мое просто шикарно, - быстро набираю ответ, - мачеха, кажется, беременна, - аж тошно от своих же слов. Ух, какая же она сука.
Не дожидаюсь ответа, достаю блокнот, где записан ее адрес и быстро добираюсь до указанного места. Забираюсь по парапету на нужный этаж, заглядывая в окна.
- Откроешь окно?   – отправляю в чат и вижу, как в соседнем загорелся экран телефона. Улыбаюсь, когда окно приподнимается, а после в нем появляется удивленная моська Сони.
- Впустишь? – улыбаюсь ей в ответ и делаю шаг навстречу, - как оказалось, идти мне больше не куда.

Долго под окном мне ждать не пришлось. Или Соня ожидала нечто подобное с моей стороны, или пожалела, что я могу сорваться, но уже через пару мгновений после моего сообщения она помогала мне забираться внутрь своей небольшой комнатки.
- Можешь остаться у меня. Всем пофиг, тем более, ко мне в комнату не заходят, - закрывает створку окна и плюхается на кровать. Скрещивает ноги, приглашая сесть рядом с ней. Следую приглашению, сажусь на краешке кровати.
- Прости, все никак не могу привыкнуть к мысли, что Блум теперь – твоя мачеха. А они еще не поженились? Кольца не видел? – сыпятся с ее стороны вопросы. На любого другого я бы уже разозлился, отшил или ударил. Но с этой девушкой все иначе. Она как мой самый лучший друг, мое второе «я», тот человек, кто принял все мои демоны – а в клинике они все проявились так или иначе. И если не в полной мере, то в своей отдаленной ипостаси. Она знает о всех моих проблемах, о том, что мне тяжело думать о прошлом и мириться с предательством любимого человека. Ее вопросы вновь возвращают меня на пару часов назад, когда я увидел Лили на пороге своего дома в просторном платье, явно надетом не просто так. Никто мне не говорил открыто, да и у отца не было такого настроения. Хотя они оба опасаются меня. Ожидают все самое худшее. Я сам в этом виноват.
Пока я размышляю, мы сидим молча. Обычно мы так и делали в клинике, просто молчали друг рядом с другом, словно общались на мысленном уровне. Никто не лез друг другу в душу, а признания в итоге сами лились изнутри. Становилось легче.
- Ты все еще ее любишь? – нарушает тишину Соня. Я оборачиваюсь к девушке, скользя взглядом по небольшой фигурке. Она с ногами забралась на кровать и обняла ноги. Это ее типичная поза, словно она маленькая девочка. Котенок, которого хочется обнять.
- Ты просто так на это все реагируешь, словно до сих пор ревнуешь, - не получив ответа, продолжает расспросы девушка. От ее слов у меня самопроизвольно сжимаются кулаки. Не то, чтобы я ревновал, но ситуация, что Блум может стать моей мачехой, меня порядком выбешивает.
- Так все, успокойся, - Соня первая сдается. Наш односторонний диалог закончился на ее монологе. Я хочу ей ответить, сказать, что так-то Лили давно для меня ничего не значит. Но я не до конца разобрался в своих чувствах. Да, когда-то я видел, что отец к ней не ровно дышит, его отношение к ней – были всегда мне подозрительны. Словно он пытался оттолкнуть ее от себя. Когда я начал с ней встречаться, батя вообще ничего не хотел слышать, стоило мне сказать, что я с Лили, мне все разрешалось. Сейчас, когда они вместе, я понимаю – он просто не хотел лезть в нашу жизнь. А может давал мне форы.
На улице начинается дождь, точно олицетворяющий все, что происходит внутри меня. Зарубцевавшиеся раны начинают понемногу кровоточить, принося дискомфорт, я часто дышу, стараясь успокоиться. Яне умею плакать, точнее, последний раз я рыдал, когда у меня началась первая ломка и ко мне пришло осознание, что помощи ниоткуда не придет. Я зарекся это делать, поэтому сейчас не собирался нарушать данное себе обещание.
- Как себя чувствуешь, - кажется, я залип на струящейся воде, на тонкий струйках, скользящих по стеклу. Я слышу Соню, но не вслушиваюсь в ее слова. Мотаю головой, нет, я не хочу обратно в клинику. Я пробыл там в два раза дольше, чем она, и меня лечили куда более сильными препаратами, чем ее. Ведь моя проблема была не просто в порошке, она засела глубже.
- Нет, обратно я точно не хочу, - произношу, оборачиваясь к девушке. Ее глаза сверкают в свете фонаря, чей свет проникает в неосвещенную комнату.
- Есть кое-что, что могло бы помочь, - вдруг произносит Соня, и тянется ко мне. Я ошарашенно слежу за ее действиями, а после вообще впадаю в ступор.
Ее ладонь на моей щеке, затем лицо так близко к моему. Догадываюсь, что сейчас произойдет, но не отстраняюсь. Понятное дело, секс у меня был последний раз еще на той вечеринке год назад, после этого у меня был сомнительный опыт с рукой в общей душевой. Дрочить себе сомнительное удовольствие, поэтому пришлось смириться еще и с этой нехваткой.
Девушка целует меня робко, нежно скользя губами по губам. Я обнимаю ее талию, притягивая к себе, впускаю ее острый язычок в рот, пуская в ход свой. Навыки целоваться не пропали, проснулись и требуют свой выход. Где-то на задворках маячит мысль, что она мой друг, и что мы вряд ли сможем остаться ими после того, что сейчас происходит. Но вот нижний моз мгновенно заглушает все эти мысли, пробуждая то ненасытное чудовище, которое усыпили таблетки.
Все заканчивается так же внезапно, как и началось. Открываю глаза, напротив сидит пунцовая Соня, облизывающая губы. Я же залипаю на этом. Слежу как кончик языка скользит по верхней губе, во рту резко все пересыхает. Судорожно сглатываю, и уже готов вернуть все так, как было только что.
- Ну как? Что ты чувствуешь? – разрывает ту сомнамбулическую связь с моим монстром. Нет, я  не поступлю так с единственным светлым человечком в своей жизни.
- Охуенно, хочу повторить, - вырывается прежде, чем понимаю. Улыбаюсь, тянусь к девушке и притягиваю ее обратно. Забираюсь под ее одежду, вновь увлекая в безумный поцелуй. Проникаю в ее рот, очерчиваю кромку зубов, отвечая на ласки ее языка. Укладываю ее на кровать, нависаю над ней, не прерывая поцелуй. Руки хаотично метаются по ее телу, красоту которого я мог лишь угадывать под больничной одеждой.
Отрываюсь от губ, переходя по скуле легкими поцелуями к шее. Прикусываю нежную кожу, стараюсь действовать нежно, и не напугать девушку. Еще по ее робким поцелуям я понял, что у нее явно не такой богатый опыт, как у меня. Стараюсь максимально ее расслабить, раз уж у нас все движется к этой теме. Не брать же ее насильно – не в моих принципах. Обычно девчонки готовые насаживались на член, а тут... Тут все иначе. Мы связаны духовно, и все, что происходит между нами – ощущается острее.
- Чувствуешь? – шепчу на ушко, когда щекочу языком ее мягкую мочку. Соня стонет, откидываясь на подушке, закрывает глаз.
- Не закрывай глаза, Соня, - произношу настойчиво, заставляя ее смотреть на меня. Поддеваю ее майку, помогаю снять ее прочь. Оставляю легкий поцелуй у кромки кружевного лифчика, этим заставляю девушку дрожать. Осознание приходит не сразу, но я надеюсь, что не стану ее первым..
- Ты девственница? – в лоб задаю вопрос, и она вновь краснеет, - я не сделаю тебе больно, - уверяю, - мы можем этого и не делать, если ты не хочешь, - чуть отстраняюсь, давая ей выбор в принятии решения.

В моей жизни уже была одна девственница, которая доверилась мне и позволила мне зайти дальше, чем всем остальным. Вообще, было сюрпризом то, что Лили до меня ни с кем не спала, а я ведь видел, что она встречалась с другими. Возможно, я думал обо всех девушках в одном ключе, что они не против запрыгнуть в койку к симпатичному парню. Когда мы с ней стали встречаться, она долго динамила меня, мне казалось это странным, ведь до нее гештальт закрывался быстро, и становилось не интересно. Впрочем, Блум я не особо любил, она была мне больше как сестра, да и удобная такая - батя слышал, что я с ней, и не лез в мои дела. А уж с ней я, или не с ней, это дело пятое. Уже потом, когда он за нее стал заступаться, я понял, что там не все чисто. А потом я нашел на нее досье. Все фотографии, с какой любовью он следил за ней. Только глупец не заметил бы, что батя запал на Блум. А она, вертихвостка, крутила нами обоими, пользуясь всеми благами семейства, пока я гнил в лечебнице.
Сука.
— Прошлый раз был такой ужасный и скомканный, что я просто не поняла, - смущенно произносит Соня, смотрит на меня доверчивым взглядом, я же выдыхаю. Ведь после Лили зарекся спасть с девственницами, с ними сложнее всего. Словно, когда рвешь эту преграду, они считают, что ты должен жениться на них сразу же. А это сомнительное удовольствие. И ведь опасаешься, что можешь сделать все слишком больно, и она вообще закроется. Испортишь девчонку, никто спасибо не скажет. Уж лучше в исследованную пещерку ходить, чем в кристально чистую. Ну, это как по мне.
- Девственница я еще или нет. Боже, звучит ужасно глупо, - отводит глаза, заливаясь краской еще больше. Задумываюсь, а надо ли мне это снова? Хоть член и ноет, мешая думать трезво, мозги еще до конца не отключились. В принципе, Соня мне нравится, это новая ступень наших отношений, а если учесть, что у меня никогда не было подруг - то и дружбы особой никогда не было.  Так даже проще, потрахались и разбежались. Встречаться заново с кем-то я не готов. Но готова ли она к такому повороту? Сейчас она меня хочет, а что будет завтра? Или ее устроит такое развитие, как секс по дружбе?
— Правда, понравилось. Прости, я все испортила, - гладит мои запястья, опять просит прощения. Нов едь она не виновата и я не считаю ее таковой. Правда, говорить не спешу.
Над нами повисает молчание, оглушающая тишина, пока я размышляю, стоит ли повторять. Возбуждение никуда не делось, но вот на Хейдс я смотрю под новым углом. В голове всплывают картинки ее улыбки, лихорадочно блестящих глаз. И к черту, но я хочу ее попробовать, а там.. Будь что будет. Не все же секс испортит, верно?
Поэтому в момент, когда она отворачивается, я склоняюсь к ней. Прикусываю мочку уха, заставляя развернуться к себе лицом и накрываю губы поцелуем. Она охотно отвечает, хоть я и чувствую солоноватый привкус. Обвивает меня ногами, раскрываясь. Отдается мне полностью, доверяет.
Рукой скольжу по ее шее, задеваю твердые соски, перехожу на упругий животик и, дохожу до кромки трусиков. Медлю, дразню ее, поглаживая кожу внизу животика. Вновь накрываю ее губы своими и, чуть сдвинув трусики в бок, накрываю промежность рукой. Большим пальцем массирую гладкую горошинку, срывая томные вздохи, переходящие на стоны, заглушаю их поцелуями. Размазываю ее возбуждение по складочкам, очерчивая небольшое отверстие. Медленно ввожу в нее один палец, касаясь чувствительных стеночек, начинаю поступательно двигаться в девушке. Соня прогибается, подставляя мне себя для поцелуев, и я, принимая вызов, тут же начинаю ласкать ее грудь. Втягиваю в рот сосок, пощипывая его губами и дразня языком. Щекочу его, едва ощутимо прикусывая зубами. Зализываю место укуса, пока увеличиваю темп толчков пальцами, и подсоединяю второй. Внутри не встречаю преград, значит, ее первый раз был с другим. Мозг отключается после этого открытия, и я увеличиваю темп движений пальцами. Соня не сдерживается, извиваясь подо мне, сжимает пальцы, в какой-то момент пытается свести ноги, но я не даю ей. Она кончает красиво. Я наблюдаю за тем, как она замирает, пульсируя вокруг моих пальцев. Задеваю большим пальцем набухший клитор, вызывая ее дрожь. Целую в губы, заглушая вскрик, и вынимаю пальцы из нее. Она смотрит на меня огромными глазами, а я, спустив боксеры, резким толчком заполняю ее на всю длину. Замираю, давая привыкнуть, опираюсь на обе руки вокруг нее, смотрю туда, где мы слились в одно целое.
- Тебе хорошо? - шепчу, когда склоняюсь к ее полуоткрытым губам, чтобы языком поддеть ее губу, мазнуть кончиком по кромке зубов и начать ее второй раунд. Она вся мокрая, я достаточно ее увлажнил первым заходом, член двигается внутри как по маслу. Хейдс выгибается, ее острые соски трутся о мою грудь, а ее ноготки царапают мои плечи. Чуть меняю позу, проникая в нее еще глубже, просовываю руку между нашими телами и массирую ее клитор, подводя к очередному оргазму.

— Да... - шепчет сбившимся голосом, пока я увеличиваю темп своих толчков. Сейчас как-то все происходит, даже не знаю, как описать. Думать совсем не хочется, мне нравится ощущение. То самое, что она дарит мне. Ее тело такое податливое, она с охотой отвечает на все мои прикосновения. Обнимает крепче, раскрываясь мне навстречу, стонет в губы, отвечая на поцелуи. Я гуляю по ее лицу, шее, опускаюсь к груди, чтобы обвести темную ореолу языком. Мне нравится все в ней, и я бы ни за что не хотел останавливаться. Возможно, виной всему мой недотрах, который мучает меня последние пару месяцев, но я хочу верить, что здесь нечто большее.
В самом начале, когда я только попал в клинику, кроме ломки мне было очень тяжело справиться с тем, что приходилось стресс снимать руками. Я не привык к такому резкому изменению, и мне было вдвойне тяжело. Колбасило знатно. Потом как-то отпустило, да и с иглы сняли. Меньше кидало в жар, меньше чесались руки. Когда в моей жизни появилась Соня, у меня появился друг. Именно тот, кому можно было доверить все, чего нельзя было доверить другим окружающим меня людям. Мне кажется, что это чувство крепло с каждым нашим днем в том заведении, и может окрепнуть сейчас.

В идеале, вспоминать то, что происходило за стенами заведения, называемого ГЕСТАПО, в момент, когда получаешь долгожданную развязку - не то, о чем мечтаешь столько дней. Но воспоминания, словно раскаленным железом, проникают в мозг. Я пытаюсь отвлечься, пытаюсь сфокусироваться на стонущей подо мной девушке. Получается не сразу, но я сильный. Я научился отходить от ненужных тем. Я вновь целую Хэйдс, запуская язык в ее рот. Бедрами толкаюсь в ней, массируя пальцами клитор. Мы меняемся местами, я сажаю ее на свои колени, не выходя из такого тесного и укромного местечка. Как получилось - не представляю, видимо, талант не пропьешь. Наши лица оказываются уже на одном уровне и мы вновь целуемся. Она неловко елозит по моему паху, примеряя член уже в такой позе. Улыбаюсь в ее губы, сжимаю бедра и чуть толкаюсь в нее. Сначала получается немного смазано, но уже вскоре девушка подхватывает инициативу, раскачиваясь и начиная свой заезд.
В какой-то момент я откидываюсь, а она наваливается на меня, впиваясь в губы поцелуем. Я еле сдерживаюсь, теперь у меня получилось подвести себя к нужной грани. Вновь добавляю пальцы к ее ласкам, надавливаю на клитор, пока Соня не взрывается. Делаю пару резких толчков, успеваю выйти из нее, и выстреливаю спермой прямо на ее живот. Она падает на меня, размазывая наш с ней оргазм по телам, ее сердце часто бьется, она тяжело дышит, а я до сих пор ощущаю ее пульсацию. Однажды я хочу кончить в ней, может, в резинке или на таблетках, но ощутить ее оргазм сполна - это мое заветное желание.
Она слишком шикарна, слишком податлива, и смотрит на меня таким взглядом, словно я центр ее Вселенной. На меня никто так не смотрел, даже Лили в свое время, когда только зарождались наши с ней отношения, не смотрела так на меня. И это подкупало.
- Ты как? - убираю ее влажные волосы с лица, скручивая их в тугой узел. Заставляю посмотреть на меня, и целую ее губы. Мы сейчас обнажены не только телами, но и душами. Я не хочу спать, ощущения обострены, чувства на пределе. Ее тело действует на меня очередной порцией виагры - член дергается и вновь наклоняется в сторону девушки. Она немного елозит, чем возбуждает меня еще больше.
- Будешь так делать, я снова тебя трахну, - шутливо грозно произношу, мне не впервой говорить пошлости или показывать свою сексуальность. Я вообще в этом плане гиперактивный. Не то, чтобы сильно верный, но и не ветренный. Батя ведь в свое время научил меня, что от жизни надо брать все, и если девчонка на тебя запрыгивает, не против отсосать - то почему бы и нет?
Хотя вот сейчас, держа в объятиях Соню, мне кажется, что на другую у меня вряд ли встанет. Неужели я тоже поддался этому безудержному чувству на букву "л"?
- Тебе понравилось? - переворачиваю девушку на спину, нависаю над ней. Ее тело тут же откликается на любое прикосновение, соски твердеют, а губы приоткрываются в ожидании моего языка. Не хочется медлить, но хочется показать ей как можно больше.
- У тебя далеко ванная? - трусь кончиком своего носа о ее, дразню и легонько касаюсь губами ее губ, - покажешь? - улыбаюсь, наблюдая, как она краснеет, - Если все спят - не одевайся, мне нравится на тебя смотреть... - рукой скольжу по ее изгибам, задерживаюсь на груди, затем перехожу на животик и вновь возвращаюсь к небольшим полушариям груди. Они меня больше всего манят в этой позе.

— Тебе понравилось со мной? Только честно, - ее руки на моем члене, она ускоряет темп дрочки, я стискиваю зубы. Мне приятно донельзя, особенно после всего, что произошло в клинике.
- Да, - выдыхаю, прежде, чем взорваться. Выдыхаю в ее губы и тяну на себя, вырывая себя из ее рук. Член дергается, упираясь в ее готовую промежность, и я резко погружаюсь в нее на всю длину. На долю секунды замираю, ловлю ее стон, который заглушаю своим поцелуем. Впиваюсь в ее губы, настойчиво раскрывая для себя и проникаю в ее рот.
- Мне нравится,... - дышу ее вздохами, облизывая губы. Размашисто тараню ее, и с каждым толчком замедляюсь, - как ты,... - еще толчок, - стонешь,...- еще толчок, теперь я ускоряюсь, кусаю ее кожу на шее, зализываю укус языком, - когда я тебя трахаю,...- романтики во мне с гулькин нос, и она должна понимать, с кем связалась. Выдержки тоже не сильно много, но я не хочу кончать сам. Разворачиваю душ напором вверх и добавляю струйки воды, массирующие ее клитор. Пара толчков, глубоких толчков, на всю длину, и она сокращается вокруг меня, кусая свои губы. Я толкаюсь еще раз, потом выпадаю и кончаю на пол ванной. Прижимаюсь к ней, вжимая ее дрожащее тело в свое, не убирая душ от пульсирующего лона. Она дергается, и я перестаю мучать ее. Теперь спокойно смываю с нее остатки нашего секса, она делает тоже со мной и мы, словно воришки, бежим в ее комнату. Я бы сделал еще пару заходов, но не хочу больше мучать Соню. Поэтому прижимаю ее к себе, когда она укладывает голову мне на плечо и через пару минут засыпаю, под ее мирное сопение.
Едва солнце проникает в комнату, я открываю глаза. Мне стоило бы дождаться, когда подруга проснется, но я испугался. Испугался того, что потеряю ее, едва она откроет глаза. Отчетливо помню все, что произошло между нами, ее оргазмы, ее вкус. Я без понятия как поступить в такой ситуации, поэтому я тихо выбираюсь из кровати и, быстро одевшись, сбегаю через то же окно. Как всегда сбегал от любой проблемы, бегу от них сейчас, делая вид, что ничего не произошло. Я ведь даже ей записку не оставил, что увидимся или еще как... Просто сбежал, чтобы пробраться в свою квартиру и обнаружить на столе остатки былой роскоши: шприц и пакетик с белым порошком в заначке. И меня накрыло.

Люди говорят, что бывших наркоманов не бывает. Говорят, что игла – это на всегда, и ступив на скользкий путь единожды, назад дороги уже не найти. Замедлить скольжение – да. Прекратить на некоторое время – тоже да. Остановить – нет.
Мне всегда казалось, что это вопрос веры. И огромное предательство со стороны всех людей вокруг, не верить. Как можно верить в успех, если никто вокруг в него не верит? Если все вокруг заранее знают, что ты не справишься. Что на тебе поставлен жирный, размашистый крест.
Металлический жетон под пальцами уже совсем теплый. Не выпускаю его из рук, с того момента, как разложил перед собой все, что нашел под половицей. Сомневаюсь, конечно. Вот оно, физическое доказательство успеха. Ты можешь ощутить гладкие грани подушечками пальцев. Почувствовать вес, вот оно, материальное, реальное. Эти жетончики, с которыми бывшие наркоманы носятся, как курицы с яйцами. Поначалу немного оскорбляют: незачем мне этот жетон, незачем эта причастность, незачем быть как все, я смогу и без жетона. Затем, одна зависимость заменяется другой, только на этот раз: замена жетонов. Продержаться еще какое-то время, увеличить цифру, выбитую на металлической поверхности. Они все одинаковые, на самом деле, а кажется, будто чем больше цифра, тем жетон тяжелее. Ну, по крайней мере, мне всегда казалось именно так.
Триста двадцать дней. На самом деле, у меня не очень хорошая память, но некоторые вещи попросту не забываются. Важны настолько, что отпечатаны в мозгу, и никуда от этого не деться. На жетоне, конечно, нет этой информации. Полтора года. Следующий – два года. Забавно… Не дотянул всего какой-то месяц с лишним. Не дотянул? Не дотяну? Еще ничего не потеряно, знаешь… Можно остановиться.
Почти физически больно. Цепляться пальцами за край стола, сверлить ложку, шприц, пакетик белого порошка полным ненависти взглядом. Простые, маленькие вещи порой имеют страшную власть над человеком. Я был бы рад, если бы мог встать и выйти. Оставить это всё позади себя, этот неубранный стол, раскиданные по нему инструменты. Я был бы рад, если бы кто-то оказался рядом. Друг, подруга, сестра. Может быть отец. Девушка? Я был бы рад, правда, но в квартире только я и никого больше.
И мои запасы силы воли катастрофически быстро кончаются.
Тяжелый вздох, выдох сквозь стиснутые зубы. Хочется повторять, что я сильнее этого, но нет, конечно нет, куда мне… Хочется уговаривать себя, что есть другой выход, что не обязательно. Но и это тоже не правда. Я хочу. Чтобы мир снова стал ярким и дружелюбным. Чтобы стало много энергии, сил, желания. Снова всё вокруг живое, невероятное, сверкающее. Настоящее. Триста двадцать дней, а ощущения всё еще свежие, будто последний приход был только вчера. Чем дольше думаю, тем отчетливее понимаю: я уже всё решил. А теперь просто тяну время. Боюсь, похоже?
Самое главное, и с этого, пожалуй, вообще стоило начать. Во время прихода я могу писать. Так, как не получается писать ни в каком другом состоянии. Когда руки скользят по бумаге так естественно, и с такой невероятной скоростью. Или как холодные пальцы перебирают струны гитары, пока в груди тепло, потому что рождается музыка. Музыка - то, чем я дышу, чем я живу. В моменты прихода мне кажется, что я родился для этого. К сожалению, только в моменты прихода.
Триста двадцать дней я не испытывал вдохновения, не испытывал тепла, этого чувства, будто занимаюсь тем, для чего родился.
Триста двадцать дней. Зависимость не от наркотиков, не от порошка.
Триста двадцать дней. Из раздумий вырывает звонок. Он же спасает от последнего шага. От виселицы, на которую я закинул белую петлю.
- Алло? - бормочу, слыша по ту сторону знакомый голос. Соня. Мое наваждение.

- Эллиот, ты как? – ее голос звучит издалека, настолько громко в ушах стучит сердце. Я не знаю, что сказать, молча уставившись на найденное сокровище. Несмотря на данное себе обещание, что я никогда и ни за что не попаду обратно в клинику, сорваться хочется прямо сейчас.
- Так себе, - голос я едва узнаю, но все же отвечаю, оббегая глазами комнату, - Извини, что сбежал..
- Я сейчас к тебе приду. Ты дома? – спасительные слова, которые заставляют отвести глаза от прошлого. Соглашаюсь, откладывая телефон. Подхожу к шкафу, чтобы переодеться в чистое. Я даже не могу описать то состояние, которое происходит со мной в данный момент, все как-то на автопилоте, попутно бросая взгляды на разложенные богатства. Знаю, что надо убрать, что если отец заглянет в комнату, он снова упечет меня в гестаповский застенок, но сил прикоснуться к запретному нет... От слова совсем.
— Привет, — когда на пороге моей комнаты вырастает Соня, я вздрагиваю, хоть и ждал ее. Собственный голос удивляет и несколько пугает. Намного ниже, намного более хриплый, как если бы выкурил подряд пару-тройку пачек сигарет, или, как если бы не разговаривал несколько суток. Я пытаюсь нахмуриться, но затем отмахиваюсь от этих мыслей, садясь на кровать. Собственный голос - последнее, что меня сейчас волнуют. Осознание происходящего доходит медленно, толчками, словно пропихивают через плотное ватное одеяло, и пропихивают крайне грубо. Как иначе, блин, объяснить эту дурацкую головную боль? Сложно сосредоточиться, представить, как действовать дальше. Ночью не думалось наперед, хотелось самого запретного. А сейчас тяжело находиться рядом с родным человеком. Как бы странно это не показалось, но Соня за полгода именно такой и стала, а это много стоит.
- От этого нужно избавиться. Если твой отец увидит, сам знаешь, - она внимательно смотрит на развернутый пакет, потом сворачивает и прячет от меня. Дышать становится легче, я благодарен ей за это. Девушка пододвигается ближе, я же боюсь посмотреть ей в глаза, боюсь увидеть осуждение собственной слабости. Ожидаю слова, которые перечеркнут все, чего мы достигли за это время.
- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но то, что произошло ночью, ничего не меняет. Ты все еще мой лучший друг, - с точностью да наоборот произносит. От удивления я смотрю в ее глаза, мне вдруг кажется, что она делает огромное усилие, произнося подобное. Но вместо того, чтобы сказать другое, что играет в душе, я прячу те светлые чувства подальше и киваю, соглашаюсь с Соней. Вновь прячусь за свою слабость и трусость. Да, проще представить, что ничего не было, чем признаться, что девушка мне дорога в другом смысле, что я хочу ее, чтобы она была не просто рядом.
- А ты моя лучшая подруга, - легонько сжимаю ее тонкие пальчики в своей руке. Она вздрагивает, но я опять же отметаю все мысли прочь.
- Пообедаете с нами, - как раз вовремя еще одни гостем на пороге появляется отец. Он явно удивлен, что я дома, а не где-то еще, ведь вчера я ушел резко, а вернулся уже утром. Полтергейст местного разлива. Не успеваю согласится, как за меня это делает Соня. Батя кивает и уходит, а мы с Хэйдс спускаемся вниз. Вновь сталкиваюсь с Лили, хмыкаю. Помню, как мы расстались, как я прижал ее окном к подоконнику и оставил стоять раком. Надеялся, что ее найдет охранник и трахнет, не отходя от рабочего места. Кто бы мог подумать, что ее там найдет батя и приведет в дом, что все эти события подтолкнут их к созданию семьи? Моя бывшая девушка теперь моя мачеха. Хочется ржать в лицо этим двоим, но ради Сони я держусь. Сажусь рядом, недалеко от меня садится Хэйдс. Стол уже накрыт на четверых, как будто нас ждали, и мы все еще семья. Отец пытается быть милым, а Соня потакает этой игре. Мило отвечает, поддерживает беседу. Я молча ковыряюсь вилкой в салате, особо не вслушиваясь в разговор. В голове пусто, в ушах гулко бьется сердце.
- Вы с Лили учились вместе? – доходит до меня сквозь пелену нарастающей злости. Блядь. Все. Хватит. Надоел этот фарс. Громко отодвигаю стул от стола, не смотря на бывшую, сразу перевожу взгляд на отца. Хочется съязвить, но в голове появляется идея. Раз он все же отправил Крис в Нью-Йорк, то я могу сыграть на его вине, и попросить отправить меня с Соней в другое место, чтобы не видеть ни его, ни Лили, и чтобы их счастливая семья, наконец, обрела покой.
- Я наелся, спасибо, - выходит менее дружелюбно, чем хотелось. Но хотя бы не так злобно, как это происходит в душе. Разворачиваюсь и выхожу из столовой. Иду наверх, где меня в дверях ловит соня. Останавливает, а я, повинуясь эмоциям, тяну ее на себя и, прижав к стенке, накрываю губы требовательным поцелуем. Тону глубже, зарываясь в свою же ложь с головой, но оторваться от нее не могу. Поступаю эгоистично, не заботясь о чужих чувствах, просто потому что сейчас это мне необходимо. Жизненно, как воздух.

Я во всем был эгоистом. Всю свою жизнь шел по головам, совершенно не считаясь с чувствами остальных. Мне казалось, что все должно крутиться вокруг меня, начиная с отца и нянек, которым я был предоставлен, заканчивая девушкой или учителем. Не важно, какие чувства это рождало у них, главное, что мне становилось лучше, когда я становился их центром Вселенной.
В клинике у меня было много времени, чтобы обдумать свои поступки, возможно, переоценить то, что делал раньше. И если первое время я злился на отца за то, что он упрятал меня в закрытое учреждение, то когда наркота, пропитавшая кровь, стала уходить – я стал думать более трезво. После появления Сони в моей жизни, я стал относится к ней по-другому. Да, она была моим другом, моим плечом, моей весточкой с воли и надеждой, что однажды я выйду совершенно другим человеком. То, что случилось между нами ночью, выбило у меня из-под ног почву, я не знал, как она к этому всему отнесется. Я пошел на поводу своих эмоций, мне хотелось секса, а она просто подвернулась ближе всех. Не думаю, что я испытываю к ней те самые чувства, которые называют любовью, потому что по сути, никогда никого не любил, кроме себя.
Порыв притянуть к себе девушку был спонтанным, я хотел получить ту самую отдачу, каплю тепла и света. Несмотря на то, что сам и сбежал от проблем, от выяснения отношений, в глубине души я понимал, насколько мне дорога стала Соня, понимал, что после клиники стал совершенно другим, не тем Эллиотом, каким был до. Я смотрел на свои поступки и поражался им. Сомневаюсь, что повторил бы половину сейчас.
Я останавливаюсь так же резко, как и начал, сквозь туман смотря на удивленное лицо девушки. Хэйдс не отрываясь смотрела мне в глаза, она даже не моргала и я готов поклясться, что не дышала, совершенно выпав в осадок от моего неожиданного поступка.
— Извини, не стоило этого делать, - я мудак. Потому что это единственное, что пришло на мой ум. Мне стоило молчать, как много раз меня учили, чем вот так видеть разочарование в глазах дорогого человека. Я играл ее чувствами, мне это дико не нравилось, но я ничерта не мог с собой поделать. Эллиот Сэмюэлс не мог в одночасье превратиться в милого котика, который будет с преданностью смотреть в глаза хозяйки, я слишком долго был один.
— Так и есть, это ведь ничего не значит, мы договорились уже, - я вижу, как меняется ее взгляд, внутри я умираю с каждым потухшим огоньком в ее глазах. Руку готов отдать, за то, чтобы отмотать назад время и не быть трусом, а признаться ей во всем. Поговорить, в конце концов и предложить попробовать что-то начать. Вдруг из этого что-то да и вышло бы. Но нет, я продолжаю истуканом смотреть на то, как она пятиться задом к лестнице, избегая смотреть мне в глаза.
- Мне пора, - киваю, отпуская ее. Внутри все орет, что я должен остановить Соню, оставить рядом с собой, но я этого не делаю. Смотрю, как она удаляется, умирая следом. Не знаю, вчерашняя ночь была переломным моментом в наших отношениях, они вряд ли смогут быть такими непринужденными как раньше.

Так проходит день. Я сижу безвылазно в своей комнате, отрешенно смотря в окно. Меня больше не накрывает, но я не рискую выйти из комнаты, без страха столкнуться с бывшей или с отцом. В конце концов, когда голод дает знать, а жажда говорит мне, что я скоро сдохну, я решаюсь на отчаянный поступок и выхожу из комнаты. Крадусь как воришка, оглядываясь по сторонам. Вокруг меня тишина, и я на какой-то момент расслабляюсь. Ровно настолько, чтобы не услышать шорох в одной из комнат по дороге и не наткнуться глазами на отца, зажавшего Лили у стены. Я не знаю, кто охуел больше: отец, Лили или я, но бежал я в сторону кухни очень быстро, словно меня преследовал Полтергейст. Картина, представшая перед моими глазами преследовала, доводя до состояния бешенства, но я держался. В конце концов, они оба взрослые люди, а я тут на птичьих правах. С этим надо что-то делать, и мои мысли хаотически искали решение на этот вопрос.
- Нам стоит поговорить, - я не помню, как вернулся в комнату, но там меня уже ждал разнос. Точнее, гора мышц, в которую превратился за год мой отец. Я по сравнению с ним был доходягой, дрыщем, но я никогда и не стремился к его результатам. Сдачи мог дать всегда, если бой был равным, а если нет - то тут и отец не справился бы. Всему есть разумный предел.
- Я ничего не видел, - решаю идти по первой схеме, но не получается. Отец точно мне не верит, - Слушай, мне все равно, что ты зажимаешь мою бывшую девчонку, вы оба вполне себе состоявшиеся люди, - пожимаю плечами, отмечая изумление в глазах отца. Неужели он видит, что я повзрослел? - Я скоро найду работу и съеду, оставлю вас наедине, голубки, - последнее дышит сарказмом, - Не проси ее принять как мою мачеху, я ведь тоже когда-то ее трахал, - вся комичность ситуации зашкаливает, закончить я не успеваю, потому что оплеуха от отца заставляет меня заткнуться.
- Не смей! - рявкает, но взгляд все равно виноватый.
- Не смею, - улыбаюсь, потирая место удара, - Скоро свалю, будь спок, бать!
Отворачиваюсь от него, показывая завершенность разговора. Отец уходит, а я, быстро перекусив, начинаю искать работу. Смотрю ссылки в Интернете, листаю блоги. В конце концов, где-то под утро, я нахожу нужную мне вакансию на СТО, и отправляю резюме. Опыта работы у меня нет, а вот опыт, проведенный под капотом батиной тачки - достаточный, чтобы мне ответили на следующий день и сказали, что я принят на испытательный срок. Именно с такой новостью я прихожу к отцу утром следующего дня, отмечая долю облегчения на его лице. Он обнимает меня, делая то, о чем я мечтал последние десять лет. Говорит, что гордится мной и моим поступком. А потом вручает мне ключи от моей старой квартиры. Я, конечно, думал, что буду снимать отдельное жилье, но это произойдет не раньше следующего месяца. А лицезреть обжимания влюблённых каждый день - я снова подсяду на дозу. Спасибо.
- Спасибо за царский подгон. Верну, как смогу! произношу, хлопая отца по плечу, прощаться не буду, сваливаю сразу, - салютую и ухожу из дома. Тачку не беру, пешком легче, да и содержать крутое авто такая себе идея. Сам проживу как-нибудь...
Спустя пару дней
Я уже втянулся в трудовые будни, уставая на работе как собака. Питался через раз, но деньги платили хорошие. Причем такие, что я через неделю смогу позволить себе отдать ключи обратно и снять себе небольшую квартиру где-то на окраине.
В один из вечеров, когда я с телефоном завалился спать после трудного дня, он пиликает входящим сообщением.
— «Привет, куда пропал?» - мигает аватар Сони. Я проклинаю себя за то, что совершенно забыл о подруге и внимании, которое ей мог уделить. Но круговорот взрослой жизни настолько меня утянул, что быть оболтусом и повесой больше не было сил.
- «Привет, »- набираю быстро, вкратце рассказывая все свои события, - «Я тут от отца съехал » - а еще работу нашел, - вроде как непринужденно, но я все равно оглядываюсь, - «придешь на новоселье? »- отправляю, ожидая ответа. Я соскучился по нашему с ней общению, и очень хочу ее увидеть. Возможно, у нее тоже кардинальные изменения в жизни, а я вот так и не в курсе.
Соня отвечает согласием, и я достаю немного денег из сегодняшней получки, заказываю пиццу и колу. На всякий случай немного прибираюсь, чтобы не травмировать гостью бардаком в холостяцкой берлоге. Успеваю все сделать вовремя, потому что уже через пару мгновений в дверь раздается звонок.
- Привет, - открываю двери, чтобы впустить Хэйдс в квартиру, - Не парься, отец одолжил мне ключи от старой квартиры, я планирую снять свою, - улыбаюсь, закрывая двери за подругой, - Располагайся и чувствуй себя как дома, - делаю жест рукой, - ты голодна? Я заказал пиццу...