Долго рассматривать себя в зеркале нет смысла. За очередную ночь мои шрамы на левой стороне лица не рассосались, не разгладились и не исчезли. Кожа все также обгоревшая, хоть и давно зажила. Лишнее свидетельство того, что дети платят по счетам родителей.
Усмехаюсь, завершая укладку, спуская челку на левую сторону. Она лежит идеально, новый лак держит волосы железобетонно и никто вновь не увидит страшный дефект моей некогда красивой физиономии. Оставшаяся часть все также мила и симпатична, за исключением злобного блеска в глазах.
- Задержись! - летит мне в спину, стоит появится в гостиной, - Поговорим! - Я оборачиваюсь и награждаю отца едкой ухмылочкой, вижу уже привычное презрение в глазах родителя.
- Неужели ты созрел на то, чтобы выделить мне деньги на операцию?! - с кривой усмешкой уточняю, прикладывая руки к груди. Это стабильная ситуация, на операцию я рассчитывал в первые месяцы после того, как пришел в себя и впервые посмотрел в зеркало. Сейчас уточняю число из привычки, которая злит папочку. Знаю, как того будоражат и раздражают любые разговоры о моей внешности.
- Не надейся, - гаркает Бэнг-старший. Странно, что в этот раз папуля себя сдерживает. Спокоен, уравновешен, чего за ним последнее время не наблюдалось. Впрочем, я давно не сталкиваюсь с ним в доме, так что о настроении отца судить приходится по его редким визитам в мою комнату, или, как сегодня, неожиданным встречам в фойе.
Отца невозможно не знать. Он - основатель крупнейшей строительной компании, один из представителей штата в Конгрессе, в следующем году собирается вновь переизбираться. Никто не сомневается в его победе, потому что предшественник сильно накосячил, а отец смог зарекомендовать себя.
- Тогда задерживаться нет смысла, - бросаю я и, ловко перепрыгивая по две ступеньки, спускаюсь вниз, направляясь прямиком в гараж. Отец следует за мной, пытаясь остановить, но я прыгаю в машину и быстро смываюсь из отчего дома. По дороге набираю Киму, говоря, что скоро за ним заеду. Остальные уже там, и мы сможем сразу поехать в универ, а то я давно там не был, авось рабы забыли, кто их вассал.

Меня все боятся. Стоит мне с друзьями зайти в кампус университета, все прячут глаза. И правильно делают. После аварии, в которой пострадало мое лицо [точнее, его часть], я закошмарил всех и каждого, кто смел смотреть в мою сторону, стараясь разглядеть в моих чертах нечто ужасное или противное. И меня дико боялись все.
Ким, который был со мной с первого класса, который дневал и ночевал в моей палате и помогал расследовать то самое покушение, в которое не верит мой отец, идет следом. Он моя правая рука и мой стоп-кран, имеет право прикасаться ко мне, советовать и останавливать. Я иду медленно, пока все резко рассматривают свои ботинки и плитку на земле. Пока не натыкаюсь на дерзкий взгляд, устремленный прямо на меня. Рядом с ней, дергая ту за рукав, стоит Милена, - ее кошмарил в прошлом году Эрик, один из трех моих лучших друзей. Незнакомка не слушается старшей подруги, смотрит на меня и не двигается.
- Смелая? - удивленно произношу, когда подхожу к ней, за какие-то два шага преодолевая расстояние между нами и цепко хватаю за подбородок.
- Первокурсница это, Трэв, - раздается позади голос Кима, - Идем, - я оборачиваюсь к нему, смотря на растерянное лицо друга, который уже легонько взял меня за локоть. Хмыкаю, и только в этот момент отпускаю подбородок девушки.
- Понял, - ловит мой взгляд Ким и отпускает мой локоть. Не при всех, он знает. Я же возвращаюсь к своей жертве.
- Тебе не страшно? - вновь задаю ей вопрос тихим голосом. Нас не слышит дальняя часть коридора, но те, кто рядом - прекрасно. И я уверен, что они все хотят посмотреть, что происходит, но не решаются. Девчонка что-то отвечает, что выбешивает меня пуще прежнего. Она сама роет свою могилу, не представляя, что я могу превратить ее жизнь в сущий ад. Делаю резкий выпад, отпихивая близстоящего человека и впечатываю ее спиной в бетонную стену. Сзади все расступаются, уходя в разные стороны, но никуда не уходят, продолжают смотреть на девчонку и мою руку на ее шее. Мелкая быстро приходит в себя, совершая очередную ошибку, она отталкивает меня от себя. От неожиданности, что кто-то чужой меня коснулся, я матерюсь. То, как я рявкнул еще долго разносится под сводами кампуса.
- Мистер Бэнг, - вдруг разносится ответом на мой крик строгий голос одного из преподавателей. Девчонке повезло..
- Тебе сказочно повезло, - шиплю самоубийце, - Но не расслабляйся, - впечатываю кулак в стену рядом с ее головой, после чего разворачиваюсь и иду следом за миссис Уэйнрайт в кабинет ректора.

- Что только что произошло, мистер Бэнг? – голос Уэйнрайт раздается строго, отдаваясь в ушах неприятным набатом. Я в принципе привык, что меня отчитывают, но не люблю вот этот тон. Она постоянно считает, что я эдакий зажравшийся мажор, не пытаясь разобраться из-за чего я таким стал. А ведь на первом курсе все было хорошо: я учился, не кошмарил весь университет, факультет жил спокойно. Пусть у меня и был деспотичный отец, о похождениях которого постоянно перешептывались – я бы его полной противоположностью. Моим увлечением, воздухом, можно сказать, были мотоциклы. Я до безумия любил на них кататься. Мое умение с каждым днем оттачивалось и становилось на уровне профи – я мог выйти из любой ситуации, легко лавируя тяжелым железным конем. Он слушался меня беспрекословно. А я наслаждался его отзывчивостью и бешеной скоростью.
Когда у меня отказали тормоза и я попал в аварию.. казалось, что жизнь остановилась. Я считал, что отец поддержит меня, поможет, поверит в то, что я говорил. Но он бараном уставился в ворота и считал, что я просто не справился с управлением, сбил вывеску и впечатался в стену дома, что произошел взрыв. Не он лежал в полусознательном состоянии, не у него обгорела половина лица, но и не он мне верил. Я знал, точнее, я был уверен, что это не моя ошибка, а кто-то подкрутил механизм, заставивший мотоцикл выехать на встречку и не слушаться моих команд. Был уверен, что все из-за него, из-за его работы и действий. За грехи родителей всегда страдают дети.
Именно в тот день, когда я понял, что отец не считает меня правым – умерла моя святая вера в его защиту. Не то, что он отказался давать мне денег на операцию, чтобы исправить последствия аварии, а то, что он считал это моей ошибкой. Я ведь нашел виноватых, доказал, что не моя вина в аварии, но и после этого отец мне не верил. После этого я забил на все 100%. Отрастил челку, закрыл увечье, не смирился с травмой, но смог благодаря ей выковать броню, в которую спрятался.
- Мне придется все рассказать вашему отцу, мистер Бэнг, - вырывает из бесцельного пяления в окно голос ректора. Усмехаюсь. Вроде бы и красивая, но слишком похожа на кошатницу. Я бы вдул ей, будь у нее блузка на две пуговицы больше расстёгнута, и этот ее хвост… Грудь шикарная, затянутая в облегающую ткань блузы. Не дает свободы, порочная ректорша.
- Докладывайте, увидим, кому хуже будет!- отмахиваюсь, поднимаясь с места, - Могу идти? – вновь улыбаюсь, не отрываясь смотрю в ее глаза. Та отворачивается, не выдержав. Наверняка не будет докладывать, потому что боится моего отца еще больше, чем моих кошмаров. Ей проще замять и отпустить ситуацию, умаслить возмущенных родителей. Сомневаюсь, что кто-то из наших жертв вообще докладывал своим предкам, из-за чего их кошмарят или истинную причину перевода в другой университет. Мне плевать. Я люблю упиваться их страхом, словно вампир.
Выхожу из кабинета и иду на пары. Прячусь где-т на последних партах. где моя свита уже заняла мне место. Препод все еще пытается меня отчитать, но быстро теряет ко мне интерес, видя, что мне абсолютно все равно. Я не вслушиваюсь в материал лекции, учитывая, что я тут второй год и прекрасно знаю этот предмет - могу себе позволить.
- Что собираешься делать с девчонкой? - Ким толкает меня в бок и шепчет так, чтобы никто не слышал. Сэм и Гов вслушиваются в лекцию, не замечая ничего вокруг. В отличие от меня у них нет богатых родителей, им нужно следить за всем материалом и не выпендриваться [с прошлого года на учете у ректора стоят].
- Убивать, - скалюсь, прекрасно осознавая, как этим довожу лучшего друга.
- Она с первого курса, знать тебя не обязана, - не унимается друг.
- Рядом стояла девчонка, она-то в курсе, кто я и что я могу сделать, - шиплю в ответ, не обращая внимание на преподавателя, который наоборот, обратил на меня внимание и незаметно для меня двигался в сторону нашей дислокации.
- Мистер Бэнг, - как часто за сегодня я слышу подобное высказывание.
- Что? - нагло произношу, откидываясь на спинку скамьи и смотрю не отрываясь в глаза преподавателя. Новенький что ли, завелось у них сегодня на меня беспрецедентно пялиться. Давно, что ли я в универе не показывался, что они все страх потеряли?
- Несмотря на то, что ваш родитель является нашим уважаемым спонсором, - начинает любимую шарманку всех работающих тут, - вы не имеете никакого... - но я поднимаю руку вверх, заставляя того замолчать, - давайте опустим лирику, - произношу, усмехаясь. Аудитория молча рассматривала свои парты, не решаясь поднять глаза на нашу перепалку, - Давайте мы сразу решим, что я остаюсь после пар, и все разойдутся с миром, да? - а что еще он может мне придумать, кроме как любимое "я доложу вашему отцу". Моя наглость работает, преподаватель кивает и ни с чем уходит от меня. Обломал.
Звенит звонок, показывая, что время большой перемены и мы все идем на футкорд. Я беру свои любимые сэндвичи, сок и сажусь на свое место. Спустя пару минут замечаю новенькую, которая неординарно подействовала на меня утром. Не сводя взгляда с ее спины, поедаю свой завтрак. Игнорирую многозначительные взгляды и закатывания глаз Кима. И даже готов отпустить ситуацию с девчонкой, когда та подписывает свой смертный приговор. Она просто разворачивается и не отрываясь смотрит на меня.
Сука!
Бессмертная!
Ну все, это война!
Вихрем в голове проносятся варианты ее казни. Но я выбираю самый изощренный - продолжаю пожирать ее глазами. Знаю, что это не  прошло мимо глаз Златы - девчонки с русскими корнями, которую я иногда трахаю. Она замечает эти гляделки, и что-то шепчет своим подругам. Уверен, пара таких вот перемен и ей устроят сладкую жизнь другие, мне даже ее трогать не нужно будет.