Паркую байк прямо на подъездной дорожке и остервенело сдираю шлем с головы.
- Придурок! - вихрем проносится в голове.
Не знаю, почему меня еще трясет? Может, от того, что я не была готова к тому, что меня подрежут?
И пусть это был просто тычок, всего лишь легкий удар по корпусу байка, но он сработал как искра, вспыхнувшая в сознании. "Никто. Больше никто и никогда не посмеет тронуть меня! Я не позволю. Клянусь. Даже какой-то придурок, возомнивший себя царем на дороге".
Вешаю шлем на багажник, склоняю голову, упираясь руками в сидение и дышу. Вдох, выдох. Медленно считаю до десяти. Психолог мне рекомендовала этот способ, чтобы быстро привести дыхание в порядок. Ни черта не помогает! Будь она проклята со своими внушениями! Ни один ее совет не работает, стоит мне только окунуться во всю черноту своих воспоминаний.
Жду пару минут, пока бешено колотящееся сердце успокоится, после сажусь на своего железного коня, поправляю шлем и срываюсь дальше. Мне нравится чувствовать ветер в волосах, которые развеваются из-под шлема, нравится скорость и то, как лихо скользят дома по пути. Родители не жалуют мое увлечение, боятся, что я сломаю себе что-нибудь или вообще в аварию попаду. Но мне нужно как-то справляется со своими проблемами, с той ролью, которую я играю днем для  своих же однокашников. А ночью я становлюсь вот такой - дерзкой, умной, рассекающей улочки Сан Франциско на черном железном коне в леггинсах и кожаной куртке.
Приезжаю домой, ставлю байк под навес, после захожу в дом. Здесь все как обычно, мать и отец строят иллюзию идеальной семьи. Я вымученно и вынужденно улыбаюсь, а после, не обращая внимания на их отклики, иду в свою комнату. Падаю на кровать, раскидывая руки в стороны и просто смотрю в потолок. Я устала.
Закрываю глаза, и в памяти снова вспыхивают картинки. Безупречное лицо, неистово перекошенное от злости смотрит сквозь вечернюю дымку. Сверкающие гневом зеленые глаза, - взгляд самого дьявола. Этот парень только приближается, а его ненависть режет меня даже на расстоянии. Мне довелось видеть много боли в моей короткой жизни, но последние пару месяцев затишья расслабили, и отголоски мучали меня только в моих кошмарах. Как сейчас. Моя голова дергается от неожиданности. Уши закладывает от хлопка, который раздается рядом с моей головой. Незнакомец явно ждет ответа, недовольно и даже брезгливо поджав красивые пухлые губы. Я не успеваю ему ничего ответить, растущий ком гнева дает о себе знать и я просто кидаюсь на обидчика.
утром следующего дня
Я просыпаюсь засветло и еще какое-то время лежу в кровати, смотря в окно. Собираюсь с мыслями, чтобы вновь надеть маску безмятежности и стать той самой Ванессой, которую знают все. Недалекой фифу, мечтой любого задрота в кампусе.
Лекции проходят незаметно, я не заостряю внимания, ведь половину могу спокойно прочитать в Интернете. Незаметно включаю диктофон, чтобы не спалиться, что я тоже умею учиться, и записываю лекцию. В конце преподаватель делит всех на группы и я вижу недовольство на лице у парня, который слывет местным ботаником. Понимаю, я не сахар. Но его может ждать такой сюрприз.

— Ванесса, - стою в окружении своих подруг, для которых каждый день играю отведенную мне роль, — Надо поговорить, - по недоумевающим взглядам подруг понимаю, что к нам подошел тот, кого меньше всего ожидали. Оборачиваюсь и смотрю на того смертника, что решил подойти ко мне. Прямо напротив стоит тот самый ботаник Льюис, которого знает любой на потоке. Я не обращала на него внимания, он на меня тоже. Но наш преподаватель решил, что работать мы должны в паре.
Мило улыбаюсь, следуя своей роли, склоняю голову на бок и смотрю на парня. Он краснеет на глазах, особенно, когда я подхожу ближе.
- Мы делаем в паре проект, если ты не слышала, - я уже не обращаю внимания на вот такие подколы, которые ссылаются на мой "ум". Знаю, что с ним у меня все в порядке, но не спешу говорить и показывать остальным об этом.
- Нет, не слушала, - подтверждаю то, что он уже сказал, и складываю руки на груди.
— Что ты делаешь сегодня после пар? К тебе или ко мне? - идет в наступление. Прекрасно понимаю, что ему важна отметка, и не просто, а самая высокая. Но он не уверен в моих умственных способностях.
- А может, ты сам ее сделаешь, и припишешь там мою фамилию? - улыбаюсь вновь, делая шаг к парню. Другой бы уже заскулил податливой собачкой, а этот стоит - кремень-кремнем. Ладно, сделаю еще шажок, - позволяю аромату моих духов забраться ему в ноздри. Даже вижу, как он вздрагивает и делаю контрольный - кладу руку на его грудь. Отмечаю про себя, что не ожидала под рубашкой ощутить перекатывающиеся от напряжения мышцы, но виду не подаю. Лишь продолжаю улыбаться, стараясь очаровать. Но как-то слабо получается.
- Нет? - дую губки, затем словно ничего и не было убираю руку, и убираю их за спину, - тогда после пар я жду тебя в студенческом кафе, обговорим наше совместно времяпровождение.
Улыбаюсь напоследок, радуясь его ошарашенному выражению лица, затем разворачиваюсь на каблуках и, под хохот девчонок, удаляюсь в сторону аудитории, где у нас должна начаться скучная лекция по истории.

— Ты опоздала, - я вхожу в кафе, намного позже назначенного времени. В принципе, я и не думала приходить вовремя. Ривен расписывает все, что я должна и не должна. Я демонстративно зеваю, я ведь тупая блондинка, верно? Играю свою роль до конца, он ведь не в курсе, что я все записываю. Играть роль тупой очень ответственная роль, иногда требует особых усилий. Надо постоянно думать, что я делаю, как я делаю. И именно на этот случай у меня есть портативный диктофон.
— Защита только на следующей неделе, можем еще встречаться после пар и готовиться. Найдешь меня, если что? - вдоволь наговорившись сам с собой, он оплачивает счет с нашим кофе, хотя я его не просила ни о кофе, ни об оплате, и уходит. Я только сейчас подношу напиток к носу, и морщусь. Ненавижу ванильный латте, от слова слишком. С места поднимаюсь быстро, киваю официанту и ретируясь из кафе. Сворачиваю за угол и в следующем квартале нахожу свой байк. Сажусь на него, пряча голову в шлем, а после лечу к дому, где собираюсь самостоятельно подготовиться к защите.

"Структура и фотохимические реакции ион-радикалов алифатических алкинов" - вбиваю в строку гугла. Он тут же выдает мне кучу вариантов, ссылок, сайтов по этой теме. Подтягиваю к себе кружку с кофе, поджимаю ногу под себя, после пододвигаю тетрадку и начинаю выписывать то, что мне нужно из кучи информации, найденной поисковиком. Я, конечно, могу просто использовать команды "скопировать-вставить", чтобы заполнить вордовский документ, затем распечатать его и прочитать с листочка. Но я вообще так редко делаю. На своих лекциях, которые проходят по моей специальности, я всегда поражаю преподавателей познаниями в выбранной теме, и тем, как с легкостью парирую любой вопрос. Понимаю, что любой преподаватель с легкостью завалит даже самого заядлого студента-ботаника, поэтому привыкла тщательно готовится.
Благо, я со средней школы любила точные науки, схватывала все на лету и умело воспроизводила все, что слышала от учителей. До выпускного класса, каждый новый учитель, что приходил к нам в класс, пытался завалить меня, видя недалекую блондинку с милым личиком. И ни разу никому не удавалось это сделать. Я не была отличницей, но свои "А-" и "В" держала стойко.
В колледже случилось все ровно тоже самое, что и в школе. Все считали, что я поступила благодаря папочкиным связям, а не своему тонкому уму и организованности. И каждый считал своим долгом макнуть меня головой в грязь. Я мучалась первый год, доказывая, что не такая тупая, а потом плюнула. Зачем доказывать то, что никому не нужно, верно? Именно поэтому я и стала той, кем есть сейчас: никогда не тяну руку, не показываю интерес к учебе. Но всегда готова ответить на провокационные вопросы. И после того, с каким презрением ко мне отнесся знаток вся био-фака... Я очень хотела опустить его на защите. Чтобы, во-первых, утереть нос самому Грейсону, который явно страдает от недотраха и считает меня недалекой шлюхой, так и ботану Льюису, который дальше своего длинного носа не видит ничего.
И тут же, в ответ на мои мысли, всплывает картинка, где я стою рядом с ним, ощупывая рельефные выступы на груди. Ух, чертов придурок. Бесит дико своей гордостью и манией величия.
Открываю еще одну ссылку. Читаю внимательно предоставленный текст и делаю пометки. Затем вторую, третья, четвертую... Кофе кончается, когда я дописываю пятый лист в тетрадке. Хочу подняться и налить еще, но взгляд падает на загоревшийся экран мобильного. Время - уже давно за полночь, а точнее, уже начало второго. Пора спать, иначе я снова опоздаю. Преподаватели привыкли, но иногда очень удивляются, если я прихожу вовремя. Время от времени я устраиваю им подобную встряску. Особенно, если ночью не готовлюсь утереть нос всяким ботанам.

— В общем, я подумал и решил, что сам смогу защитить наш проект, точнее, его большую часть, - на защиту проекта я прихожу вовремя, сажусь рядом со своим напарником. Точнее, плюхаюсь на сидение под его бдительным взглядом. Обычно я опаздываю, потому что паркую байк в двух кварталах от колледжа и иду пешком. Сегодня же, на свой страх и риск припарковалась на студенческой парковке.
— Вот, можешь рассказать вот эти абзацы, - когда его речь не дает видимого результата, он тычет в меня бумажками с выделенным текстом. Готовился унижать? похвально.
- Привет, Ванесса, - доносится с соседнего рядя от Молли, я поднимаю глаза и улыбаюсь знакомой. Девушка тоже в предвкушении намечающегося шоу.
— Тут ничего сложного, даже заумных терминов нет, - не унимается напарник, которого я  все больше хочу садануть головой об парту. Понимаю теперь, почему женщины боролись за равноправие - терпеть такое унижение веками.. Я бы точно не смогла. Играть тупую очень утомительно, знания, харизма и ум то и дело пытаются вырваться наружу.
- Уверен, что я смогу это сказать? - подыгрываю, вызывая своими словами очередной приступ неконтролируемого гнева. Делаю вид, что все так и должно быть, наивно хлопая глазками и улыбаясь, прижимая к груди листки с выделенным текстом.
— Эй, я вообще-то спасаю нас обоих и наши оценки, - и отворачивается, смотря в листки, на которых слишком много пометок. Я закатываю глаза, но делаю вид, что тоже читаю предоставленный материал. Пока Льюис отворачивается, пытаясь подготовиться и спасти наши отметки, я достаю свой конспект, который успела сделать за пару ночных подготовок, и бегло проскальзываю по исписанным строкам. Затем откладываю все, и подпирая голову руками, смотрю за тем, как начинается пара.
Мы выступаем последними в оглашенном Грейсоном списке. Подливаю масла в огонь, доставая мобильный и открывая Фейсбук. Листаю паблики звезд, и по злобному шипению сбоку догадываюсь, что дракон готов спалить меня одним только вдохом.
- Расслабься, а то не сможешь спасти наши отметки, - улыбаюсь, но не оборачиваюсь на задрота. Наверняка, если он захочет, то может избавиться от меня. Но Грейсон славится тем, что не меняет пары - ставит сразу незачет. Поэтому Льюису придется терпеть меня до тех пор, пока не зачтется наш проект.
- Мистер Льюис, мисс Томсон, - произносятся наши фамилии, я откладываю телефон и, взяв свою тетрадку, иду вслед за парнем к небольшой кафедре. Льюис включает презентацию, начиная свою защиту, я же следую отведенной мне роли, смотрю в потолок, на аудиторию, улыбаюсь и переминаюсь с ноги на ногу. Делаю вид, что особо ничего не слушаю, и мне вообще пофиг на то, что там распирает у Льюиса.
- Спасибо, мистер Льюис, - прерывает преподаватель парня, и переводит взгляд на меня, - Мне интересно послушать, что скажет мисс Томпсон по этой работе? - сердце оглушает меня, несмотря на то, что я обещала себе не нервничать. Я не боюсь отвечать, но радость триумфа всегда выжигает изнутри. Я перевожу взгляд на слайд, отмечая в каком месте находился Ривен, когда его прервали. Замечаю его испуганный, ошарашенный взгляд, и мило, кокетливо улыбаюсь. Все происходит за пару мгновений, всего пара ударов сердца, пока я открываю рот и не начинаю рассказывать то, что нашла. По вытягивающимся лицам преподавателя, Льюиса и половины аудитории, понимаю, что моя шалость ох как удалась. Девчонки, с которыми я учусь на потоке, прекрасно знать, на что я способна и они сидят, улыбаясь во все тридцать два зуба, ощущая всю мощь моего триумфа.
- Таким образом, непосредственной целью проекта является экспериментальное и теоретическое исследование взаимосвязи структуры малоисследованных ион-радикалов алифатических алкинов с их реакционной способностью в фотохимических и термических процессах, - веду лазерной указкой по картинкам, так умело вставленным на очередной слайд моим напарником, - эксперимент будет реализован с использованием оригинальной авторской методологии "матричная изоляция для радиационной химии" в двух вариантах, выдерживаю паузу, чтобы взглянуть в глаза не просто ошарашенного Льюиса, но явно не ожидавшего от меня такого поворота событий, - а также планируется впервые изучить фотохимические реакции катион-радикалов и анион-радикалов алифатических алкинов в твердых низкотемпературных матрицах, - завершаю свою речь под бурные овации одногруппниц. Уделала. Размазала и уничтожила. Вновь улыбаюсь, превращаясь в недалекую Ванессу Томпсон.
- Мистер Грейсон, вы хотели что-то сказать? - задаю вопрос, пытаясь привести в чувству преподавателя, который тут же отмирает.
- Сказать, что я в шоке,- ничего не сказать,  - пока я подталкиваю окаменевшего Льюиса к месту нашего пребывания, преподаватель возвращается на свое место, - мисс Томпсон, вы меня приятно удивили, - кашляет, одаривая меня своей снисходительной улыбкой, - Продолжайте в том же духе, наши лаборатории в вашем распоряжении. Я жду отчетов обо всех экспериментах, - дальше ведет остаток лекции в прежнем духе, давая ценные указания по всем работам.
- Можно выйти, мистер Грейсон? - прерываю его речь, получаю кивок и вылетаю из аудитории. Не очень хочется сейчас отвечать на вопросы, льющиеся с губ Льюиса. Забавная аллегория, но самое время сейчас - делать ноги, пока... А вот и звонок - направляюсь в сторону выхода, игнорируя свое имя позади.

Я честно не ожидала от себя подобной выходки. Сама же рисовала свою легенду тупой блондинки, ни черта не смыслящей во всей этой науке. Да, тесты и зачеты я сдавала на отлично, но все это было в конце семестра, а до этого за меня якобы "работали" другие. Это было удобно, когда от тебя не ждут выдающихся знаний, а просто смотрят на красивую оболочку.
Что нашло на меня сейчас, когда с меня спросили мою часть работы, и я, вместо заученной роли, под осуждающим, а потом любопытным взглядом, высказала то, что Ривен пытался "втемяшить" в мою тупую голову. Когда бегу без оглядки к своему байку, эта картина даже вызывает улыбку. Уделала двоих умных, считающих себя пупом факультета...
- Ванесса стой, - доносит до меня голос Ривена, но я уже подошла к байку, перекинула ногу и, надев шлем, быстро съехала с парковки. Я психанула, открыв то, что никому не открывала. Хотелось забрать документы и свалить, потому что моя сказочная жизнь, которую я рисовала годами, накрылась из-за одного психа. Можно же было просто хлопать глазками, но его взгляд... Когда он смотрит на тебя, как на инфузорию туфельку, считая, что в голове под блондинистыми волосами нет ни одной извилины. Ох, засранец.
Домой я приехала не сразу. Сначала отключила телефон, не читая сообщений и не просматривая пропущенные вызовы. А потом приехала домой. Припарковалась во дворе, оставила шлем. Зашла в дом и вернулась к себе в комнату прежде, чем отец начал свою тираду по моей безопасности. Вообще, родители не сразу восприняли нормально новость, что я рассекаю улицы Сан-Франциско на двух колесном коне.
Но к вечеру начинается самое адское пекло в моей жизни. Не знаю, с какого посыла, но я поругалась с отцом. Пару минут назад я твёрдо сообщила ему, что уезжаю из дома. Что поживу у подруги, и в общем-то это вопрос решённый. Сначала глаза мистера Томпсона-старшего выражали недоверие, потом - гнев, когда мужчина понял, что я не очень шучу.
— Ты... что? — он на всякий случай переспросил, в упор глядя на меня и видимо, считая, что его полный гнева взгляд на меня подействует. Но нет, я сказала то же самое, что и двумя минутами ранее.
— Папа, я переезжаю. И не делай такое лицо, умоляю тебя. Я ведь уже поднимала этот разговор... Зря ты не воспринял его серьёзно. - на самом деле это было не так давно, буквально на прошлой неделе. С меня взяли обещание не торопиться, потому что отец демонстративно схватился за грудь в приступе ложного инфаркта.
— Исключено, — он опустил взгляд в свои бумаги, которые перебирал до моего прихода. Я глубоко вздохнула, беря себя в руки. Потому что если я уточню, что это вовсе не вопрос, будет точно скандал. Мне совершенно не хотелось уезжать вот так... Чтобы он не одобрил моего поступка или не доверял мне. Я устала быть под и неустанным контролем, я хотела жить одна. Мне надоело, что мама вкладывает мне в уши то, что мне незачем искать себя, и моя главная задача не получить карьеру, а выйти удачно замуж, как она, и родить ребенка. Разве в этом счастье?
— Отец, я не вижу себя здесь. Здесь мне нет места, ты же видишь, — обвожу руками окружающий меня воздух, но тот не поднимал головы, и я немного осмелела, решив, что он меня внимательно слушает и возможно о чём-то раздумывает. Возможно, он хотел дать мне шанс показать себя в ином свете, а не только быть за спинами отца и брата. — Я уверена, что справлюсь, я уверена, что найду там себя. Я буду часто у вас гостить, и вы совершенно не заметите, если я... - не унималась и продолжала гнуть свою линию.
— ИСКЛЮЧЕНО! — он так резко повысил голос и стукнул кулаком по столу, что я подпрыгнула на месте, а бумаги на его столе разлетелись как от вихря, когда мужчина встал, махнув руками. — Хватит нести чушь! Ты останешься дома! Ты поняла? Я больше не собираюсь обсуждать эту тему! — я стиснула зубы, чувствуя, как от его тона на глаза набегают слёзы. Если до этой секунды я хотела уехать только по велению сердца, то сейчас разум упрямо твердил, что я здесь больше и дня не проживу. Хотелось прямо сейчас выскочить из кабинета отца и уехать. Прямо. Сейчас. И следующие его слова прямо подтолкнули меня к этому, — Скажи, что поняла меня, — он успокоился, голос стал мягче, как и взгляд. Но я уже не думала о последствиях своего выбора. Да, он нас любил, но эта своеобразная любовь меня держала здесь в клетке.
— Ты не имеешь права меня здесь держать, — мой голос предательски дрожал. Я чувствовала себя одинокой. Без поддержки. Без семьи. После я развернулась на каблуках и второй раз за день сбежала.
Я бегом долетела до своей комнаты. В ушах стоял шум, я буквально не знала, что мне делать. Послушаться отца и остаться здесь, или же уехать отсюда как можно дальше. Как можно дальше конечно не получится, потому что квартира, где жила Аманда, относительно недалеко. Но всё же... Это была своеобразная свобода, которой я была лишена здесь. Я знала, что так просто меня в покое не оставят. Везде будут следить за мной, докладывать отцу. Об этом я думала до сегодняшнего дня, и была готова это вытерпеть. Но теперь я понимала, что если уеду, то отец мне этого не простит. Нуждалась ли я в его прощении? Нет. Сейчас точно нет. Он был обижен на меня за мою глупость и непонимание, я была обижена на него за то, что считал меня куклой. Которую можно было здесь держать силой. Он стряхивал со своих кукол пылинки, но мне надоело стоять на полке. Хватит. Мне хотелось своей жизни, собственной.
Кинув чемодан на кровать, я стала скидываться в него свои шмотки. Половину хотелось выкинуть. Платья для приёмов, для светских ужинов... Меня тошнило от этого, и я не хотела видеть эту одежду в своём новом доме. Это все досталось от матери, которая и вбила мне в голову, что ум это не дар, это проклятие. И что я должна всем казаться тупой и недалекой, тогда я далеко пойду. А я была другой. Я любила старые фильмы, но не о любви, а фантастику, или же ужасы. Мне нравилось смотреть психологические триллеры, читать детективы, исследовать научные статьи. Я тянулась к науке,  должна была все это скрывать.
Я ведь и вправду ушла из дома. Собрала чемодан с минимум пожитков и сбежала. Поселилась в свободной комнате у лучшей подруги, что понимала меня. И мы стали жить вместе.
Пару дней мне удавалось избегать прямого контакта с Ривеном. Несмотря на то, что мы вместе должны провести опыты, я боялась смотреть ему в глаза. Во первых я его обманула, во-вторых... Нет, лучше я не буду в себе копошиться и просто буду ходить на пары. Авось он забудет то мое выступление, и вновь решит, что я тупая блондинка.

Утром я вновь опаздывала. Допоздна смотрела новый сериал, работая над переводом для первокурсницы. Проспала будильник, еле отодрала себя от кровати. Собралась, на удивление быстро, даже глаза смогла подвести с первой попытки. Потом пришлось вызвать такси и потратить свои последние деньги, потому что байк мне вчера кто-то поцарапал. Найду и убью хулигана.
В университет я вбежала, быстро перебирая ногами на высоком каблуке. Стрелой промчалась к лифту, увидев, как там закрываются двери.
- Подождите, подождите, пожалуйста, - кричу, но дверцы захлопываются перед носом. С силой ударяю по ним, - Засранец, - злобно шиплю, отворачиваясь. Уже направляюсь к лестнице, представляя долгий поход на шестой этаж. Но слышу легкое движение воздуха позади и разворачиваюсь. Лучше бы я пошла пешком - из кабины лифта на меня смотрели проницательные глаза Льюиса. Улыбаюсь ему, словно ничего не произошло, и захожу в лифт. Нажимаю на кнопку, и становлюсь рядом, прижимая тетрадку к груди.
— Мне кажется, или ты назвала меня засранцем? - произносит тихо, но я все равно подскакиваю.
- Нет, тебе показалось, - не смотрю на него, отсчитываю этажи. Как назло лифт едет ну очень медленно. Нервно стучу по полу носком туфли, сильнее сжимая пальцы на тетрадке.
- А я точно слышал, - поизносит, чем заставляет посмотреть в его сторону. Скольжу взглядом по его лицу, задевая губы, потом снова смотрю в глаза и прищуриваюсь.
- Определённо показалось, - растягиваю губы в мини-улыбке и для пущей достоверности киваю головой. Как раз цифра на табло мигает числом "шесть" и я хочу уже пулей вылететь на коридор. Вдруг кабинка резко дергается, и застывает. Свет внутри мигает, а после выключается. У меня начинается дикий приступ паники
- Какого черта? - ругаюсь, начиная наощупь искать кнопку вызова. Дышу часто-часто, пытаюсь не сорваться, - Да что за проклятье-то, - шепчу в сердцах себе под нос, когда вместо кнопки вызова утыкаюсь в стальной пресс своего спутника. И чего он встал тут на дороге... Не щупает его никто что ли?

Меня очень редко накрывает паническая атака. Никто и не представляет, что у меня может случится нечто подобное. Только самые близкие мне люди знают эту особенность, и я тщательно стараюсь ее никому больше не показывать. За редким исключением, как сегодня, получается хорошо. Я избегаю попадать в лифт, всегда поднимаюсь пешком, разве что, это не тридцатый этаж. Мне всегда везло, а если не везло - я как-то справлялась. Сегодня все пошло наперекосяк.
В момент встряски я ощутила укол в области сердца. Мне стало дико страшно. А потом погас свет, и я совсем потерялась в пространстве. Я пыталась отвлечься, чтобы привести себя в чувство, не думать о том, что я в маленькой коробке на пятом этаже, зажата между небом и землей на тонком тросе, который может оборваться, если я не перестану маячить по комнате.
Один, два, три, четыре, пять, - считаю гулкие удары сердца в ушах. Они заглушают абсолютно любой звук, глаза пусть и привыкают к темноте, но все равно ничего не разбирают.
— Эй, ты что, лифтов боишься? - доносится издалека, доходит сложно, словно у меня на голове мешок. Воздуха не хватает, я жадно хватаю его губами. Ноги становятся ватными, и я ощущаю, как кружится голова.
- не лифтов, - выдыхаю еле слышно. Все кружится, вертится, я отлипаю от его накаченного пресса и нащупываю спиной холод стенки лифта. Ривен угадывает со второй попытки о моей маленькой проблемке, слабости, которая не должна была всплыть наружу. Киваю в темноту, не знаю, видел ли он мой ответ. К горлу подступает ком тошноты.
— Иначе, кто еще будет доводить Грейсона до приступа своими докладами? - усмехаюсь, благодарная Льюису, что он не бросает попыток привести меня в чувство. Ощущаю движение воздуха, после чего его руки обнимают меня и тянут к себе. Его рука мягко убирает прядки волос с лица. Я закрываю глаза и стараюсь дышать по методике йоги. Глубоко, ровно, считаю удары сердца. Становится немного легче, хотя плыть ничего не перестало.
— Закрой глаза, - говорит, хотя я уже их закрыла. Втягиваю носом воздух и с ним на рецепторы падает его аромат. Он кружит меня в своих объятиях, я теряю тот контроль, которым обладала до момента остановки лифта. Не понимаю, как вообще все произошло так, что я сейчас цепляюсь за него, как за спасительную ниточку.
— Слушай мой голос и успокаивайся. Нам сейчас помогут, - шепчет утешительную мантру, не убирая руки от моей талии. Легонько поглаживает волосы, дышит в висок. Я вдруг представляю его лицо, губы, которые шепчут сейчас мне на ухо эти слова.
— Сделай глубокий вдох, - слушаю его, и выбираюсь из ямы. Сердце перестает так яростно колотится в груди, не оглушая меня до конца.
— А теперь открой и смотри мне в глаза, - его голос - моя ниточка. Я киваю и смотрю на него. В темноте уже отчетливо разбираю черты его лица. Улыбаюсь, приоткрывая губы, чтобы извинится за свою слабость. Да и вообще за все.
— Я здесь. Ты не одна, - произносит вновь, вдруг прижимаясь к моему лбу своим. Его губы находятся в такой опасной близости, а мой взгляд так сильно к ним прилип. Я облизываю свои губы, отмечаю, как он прикусывает губами свой. А потом все происходит как-то слишком быстро - мы целуемся. Я просто ощущаю, как тянусь к нему, и он отвечает - накрывая мои губы своими. Зарываюсь руками в его волосы, пропускаю их сквозь них, наслаждаюсь тем, как правильно сейчас все происходит. Не то, чтобы я могла представить это, но поцелуй не кажется мне чем-то отвратительным. Так и должно быть.
А потом все прекращается. Зажигается свет, из динамика вновь слышится звук. Я резко распахиваю глаза и смотрю с не меньшим удивлением на парня. Понимаю, что ни он, ни я не могли и представить, что все так получится, и каждый сейчас обдумывает содеянное.
- Ты был прав,... во всем,- я аккуратно поднимаюсь с пола, куда съехала в приступе паники, - у меня давние атаки при входе в тесное, замкнутое пространство, - чувствую, что ему можно доверять. Тем более, после того, что между нами произошло, - Спасибо, что не отвернулся,.. там.. - решаюсь поднять на него свой взгляд. А потом делаю то, чего вот точно от себя не ожидала...
Подхожу к нему, закидывая руку на шею и, заставляя склониться к себе, вновь целую.