В жизни полно разочарований, в моей их было тоже не мало. назревает вопрос, почему и откуда они могут возникнуть? Казалось бы, у меня есть все - отец, который пашет как вол, обеспечивая мое будущее, любимая сестра, которая во мне души не чает, мачеха, пусть и не горячо любимая, но достаточно уважаемая, и младший брат, который во всем мне подражает. Со стороны это идеальная жизнь, и мне грех на что-либо жаловаться. Но если заглянуть поглубже - мать умерла, когда я был ребенком, и мне до сих пор ее дико не хватает. Роуз проще, она ее не помнит, а я помню. И когда утром просыпаюсь, понимая, что из памяти исчезает ее голос и стираются столь родные черты лица, я начинаю тихо себя ненавидеть. В такие моменты я ненавижу отца за то, что он так скоро забыл маму, за то что привел Джейн и таким образом предал женщину, родившую ему двоих детей. Но потом я одумываюсь, вспоминая мамины слова, когда она, зная, что ей осталось недолго, шепотом говорила, чтобы я принял другую, что мой отец еще молод и имеет право на семейное счастье. Чтобы я не ставил ему палки в колеса, и что она хочет, чтобы ее помнили молодой и красивой, а не больной и увядающей. Чтобы мы жили дальше, радовались жизнью. И помнили, что она наблюдает за нами с небес.
Когда я вырос, я уже не верил в ту сказку, что мама на небесах, сидит на облаке и свесив ножки смотрит на нас с Роуз, изучив астрономию, я стал ярым атеистом, верил в то, что могу потрогать и увидеть, а не в те сказки для маленьких. Я как тот злобный Гринч, постепенно таил обиду на всех, пряча ее в глубине души под слоем милых улыбок и теплых слов.
Почему-то сейчас, когда я шел за сестрой и ее подругой, я отчетливо вспомнил лицо мамы, и она улыбалась. Возможно, это знак и мне стоит продолжить общение с брюнеткой? Хотя для начала стоит узнать ее возраст.
- Так, сейчас мы отвозим твою подругу и едем домой! - мой голос звучит достаточно громко, чтобы перекрыть орущую музыку и достаточно строго, чтобы сестра послушалась. Мы с сестрой стояли неподалеку от раздевалок, где переодевалась несостоявшаяся утопленница, и я строго смотрел в сторону девушки. Та отбивалась, но я был сильнее и у меня было задание - забрать мелкую и отвезти домой.
- Роуз, я тебя очень люблю, но... - настаиваю на своем, но сестра подняла руку вверх, словно призывая меня к тишине.
- Ну уж нет, я достаточно взрослая, чтобы не идти домой в десять! - она сейчас очень походила на отца.
- Ага, сегодня исполнилось восемнадцать , а тот престарелый бармен так и пилит тебя взглядом. Едешь домой и точка! - буравлю ее взглядом, я тоже был не чужим ребенком в семье.
- Прекрати сопротивляться, иначе будешь ночевать у него, а завтра зализывать раны в подворотне!- весомый аргумент, Роуз фыркнула.
- Фу, быстрей бы ты уже уехал в свою армию! - она надулась и, сложив руки перед грудью отвернулась от меня. Но я знал, что все это наигранно.
- ты же первая по мне соскучишься, - улыбаясь, я наклонился к ней и прошептал на ушко, но мои слова остались без ответа, ведь как раз в это время вышла ее подруга.
От ответа ее спасает подошедшая подруга, которая постоянно мне как-то подозрительно улыбалась и строила глазки. Знаю, что многие подруги сестры засматриваются на меня, но не особо на это обращаю внимания. Так ведь у всех бывает, у кого есть старший брат, да? Отворачиваюсь от девушек, открывая им двери и пропускаю вперед.
- Зейн, можно я останусь у Ланы дома? - вдруг повисает на мне младшая, с мольбой смотрит в глаза. Нет, я чую подвох, но устоять не могу. Придется согласиться, ведь я  итак чувствую себя погано, что завершил праздник сестры.
- ладно, но чтоб телефон не выключала, - когда отец в командировке я чувствую ответственность за свою сестру. Она мое слабое место, которое вертит мной как хочет.
- Ты пуська, прощаю за сорванный праздник, - улыбается и легонько бьет по плечу. После залазит в машину на заднее сидение к подруге, всю дорогу шушукается с ней и постоянно смотрит в телефон. Подозреваю, что как только я уеду, там начнется вторая часть ее дня рождения, а сейчас они заказывают себе выпивку и закуску.

Оставив сестру на попечение ее подруги и ее семьи, выезжаю на трассу, где, включая музыку, еду спокойно по дороге. Соблюдаю правила, останавливаюсь на светофоре. Но судьбе, видимо, нужно было устроить испытание, ведь на очередном перекрестке прямо на меня вылетает машина. Мы сталкиваемся с такой силой, что кажется, как будто взрывается снаряд. Мою машину откидывает в сторону, крутит по кругу. Я сношу фонарь и останавливаюсь у стены дома. Больно ударяюсь головой об руль, прежде чем срабатывает система и не выскакивает подушка безопасности. Руку неестественно выкручивает, ощущаю острую боль в локте. Взглядом цепляюсь за вторую машину, хочу выйти, но не могу. Нога застряла, а дверцу в машине заклинило. Превозмогая боль я все же дотягиваюсь свободной рукой до телефона и нажимаю три заветные цифры и значок вызова. Теряя сознание, но еще цепляясь за него, объясняю диспетчеру, что произошло. Она пытается держаться за меня, но я слышу лишь, как телефон падает на коврик, а голова ныряет в подушку безопасности.

- Мистер Флэтчер, вы меня слышите? - в носу неприятно щиплет, голова раскалывается. А стоит мне открыть глаза - так становится только хуже: в них бьет ослепительно белый свет. Я чувствую, как горло сушит, там все слиплось и я не могу произнести ни слова. Лишь блуждаю глазами по палате, натыкаясь на невнятные фигуры. Одна стоит ближе всего ко мне, одета в белый халат и светит мне в глаза фонариком. Щурюсь, хочу убрать назойливый свет, но рука меня не слушается.
- Вы попали в аварию, небольшое сотрясение, - констатирует факт врач, ощупывая меня, - Вам больно? Чувствуете мои пальцы здесь? - киваю или мотаю головой, отвечая на ее вопросы, - Отдыхайте, - произносит врач, пропуская вперед медсестру, которая впрыскивает в стоящую капельницу какой-то препарат. Буквально через минуту я ощущаю, что веки стали свинцовые, и меня дико потянуло в сон.
- Второй участник ДТП, девушка, - слышу отдаленные голоса, - Ей досталось больше, - врачи удаляются, а я отключаюсь.

Жизнь - странная штука. Порою кажется что всё идёт как надо, но когда случается что-то эдакое, всё идёт коту под хвост. Друзья становятся врагами, знакомые сплетниками, а чужие осуждающе тычут пальцем. А тебе до этого всего нет совершенно никакого дела, ведь ты тонешь и в этом море ты одинок. Также одинок, как Кайн убивший Авеля, также одинок как Ной взявший ответственность, также одинок как пророк спускающийся с заповедями к остальным. Ты навсегда останешься один, варится в собственном соку, той самой странной жизни, что предназначена тебе.
Дерьмо случается, истина из взрослой жизни. Кто-нибудь да утешит, скажет что всё пройдёт, как-нибудь наладится, рассосется как мучающий тебя уже две недели запор. Потому что в этом мире есть бог и другие разнообразные чудеса, стоит в них только поверить и им открыться. Некоторые взрослые даже в это верят. Жизнь некоторых это размеренная жвачка, сначала ты чувствуешь вкус, сначала дыхание кажется свежим, но чем больше ты жуёшь, тем чаще замечаешь, что делаешь это по привычке. Снова и снова.
Иногда дерьмо не просто случается, а от него не отмыться. Ты носишь с собой этот запах, пока очередной тип с улицы пытается до тебя докопаться, почему ты такой грустный. Почему не хочешь в общение? Почему тебя не интересует кто с кем спал и кто у кого брал в рот? Это ведь так весело, обсуждать других. Для таких твоё дерьмо всего лишь повод для очередного слуха или сплетни. И когда ты стоишь на балконе, выкуривая очередную сигарету и решая что лучше - порезать вены или накачать себя угарным газом?
Мир всего лишь будет ждать, когда случится что-то эдакое. Ведь каждый из нас - это потенциальный заголовок для новостей, трафарет для мела на тротуаре и циферка в статистике. Иногда кажется, что людей не осталось и иногда мы верим в это так неистово, что не позволяем себе увидеть иную дорогу, с другой музыкой, с искренними улыбками и чистыми помыслами, таких же как мы, что в состоянии если и не вытянуть тебя из дерьма, то хотя бы разделить его с тобой. Мне кажется, я и сам теряю этот свет в тоннеле.
Мрак.
Мне сложно вырулить из этого мертвого сна. Сложно поправить руку, которая испытывает дичайший повернуть голову и заткнуть пренепреятнейшее пикание назойливых предметов.
Я гуляю по остаткам разума, напичканными морфином, чтобы как-то приглушить боль от сложного перелома.
Да, врачи говорят, что я легко отделался, и мне повезло, потому что я был пристегнут. Никто не говорит, кто виноват в этой аварии, полиция ко мне не приходит, давая, возможно, набраться побольше сил, чтобы быть готовым к огромному разбирательству.
Я просыпаюсь изредка, чтобы принять какие-то лекарства, а потом увидеть, что в меня вливают очередную дозу обезболивающего и отключаюсь.
Долго так лежу, не ощущая уже ничего. Каждый день кажется одинаковым, словно я попал в колесо, и сусликом пытаюсь из него выбраться, быстро быстро перебирая лапками.

Конечный свет начинает литься из темного коридора, когда меня перестают пичкать обезболивающим и позволяют подняться с кровати. Ребра все еще болят, отдавая неприятными отголосками в грудине, мне тяжело дышать, когда я делаю усилие и опираюсь на костыль, любезно предоставленный мне медсестрой. Спокойно выслушиваю прогнозы лечащего врача и киваю, когда меня спрашивают об обеде.
- Постойте, - успеваю сказать неокрепшим голосом прежде, чем врач уйдет из палаты, - а девушка? Где она? Она... жива? - я и представить не могу, чтобы с ней что-то случилось. Как будто эта авария нас связала тонкой нитью. Я ощущал непонятные чувства, подсказывающие, что должен ее увидеть, посмотреть, познакомиться, поговорить в конце концов.
- Да, она в палате триста девять, - врач пожимает плечами, - но я бы не советовал вам к ней идти, - и больше ничего не говорит. Уходит, оставляя меня наедине с моими мыслями.
Конечно же, я не слушаюсь советов, и в тот же день, но чуть погодя, медленно добираюсь до заветной палаты.
- Добрый вечер, - в дверях я сталкиваюсь с приятной дамой, которая злобно на меня смотрит.
- Ты кто? - рявкает хоть и тихо, но злобно, - Это ты сбил мою девочку? - ее глаза превращаются в линии, настолько она прищурилась, - Пошел вон! - она не смотрит, что я сам еле стою на одной здоровой ноге, - моя дочь из-за тебя не сможет ходить! - ругается, выталкивая меня обратно в коридор. Что самое интересное, как я потом анализировал всю ситуацию, она не плакала. Она просто была злая, словно я испортил ее любимую игрушку.
Не унывая, я решил пробраться к второму участнику нашей аварии в другой раз. Наблюдал за палатой издалека, благо из моей все было отлично видно. Приходил в себя, уже не испытывая тех адских болей в груди.
Где-то через день, я заметил, что из палаты вылетела та самая дама, а за ней видавший годы мужчина. Я подождал, пока они скроются в дверях лифта, а сам аккуратно пошел к палате. Я же должен поговорить с девушкой, верно? Не буду ее обвинять ни в чем, просто узнаю, как ее здоровье.
- Привет, - стучу в двери, потом не дожидаясь приглашения вожу внутрь, - Меня зовут Зейн, - ковыляю к ее кровати, - Извини, что я без приглашения, но мы... - делаю паузу, - вроде как связаны, -пожимаю плечами, осматривая уж очень удручающее положение девушки, - Извини, наверное, я не вовремя, - вижу, что она вся в слезах, - я думал, стоит к тебе зайти, потому что твои родители меня к тебе не пустили, - разворачиваюсь, чтобы уйти.
- Может, я зайду в другой раз? - все же цепляюсь за призрачный шанс нормального урегулирования вопроса нашего общения.

Больно видеть человека, который из-за тебя оказывается на больничной койке. Пусть даже твоя вина в этом - частична. Я ведь всегда водил достаточно аккуратно, потому что это ответственное мероприятие. Даже, если за рулем сижу один. Во-первых, машина дорогая, и если она куплена с выплатой всей стоимости сразу, и даже в кредит. Моя машина не настолько новая, чтобы стоить дорого, но каждый цент, потраченный на нее я заработал собственноручно. Не украл, не отжал, а именно заработал.
Многие думают, что я родился с золотой ложкой во рту, мои родители владеют крупной маркетинговой фирмой, которая пользуется успехом и особой славой в узких кругах. К нам обращаются многие, мы держим первые ряды рейтинга, поэтому должна всегда предлагать самую качественную продукцию и опытных специалистов. Своего места и положения в фирме я заработал не родственными связями, а трудоемкими проектами, посиделками до ночи и иногда, не без упрека, ночевками в офисе. Все, потому что мой отец трудоголик. Я пошел по его стопам, не считаю, что должен просаживать все его заработанные сбережения. На все свои забавы я зарабатываю сам. Пусть зарплату мне платит родной отец, но я все заработал, а не просто просидел штаны в офисе.
Сейчас же речь о другом. Напротив меня девушка, вполне себе симпатичная, несмотря на все синяки и ушибы, перевязанные конечности и заплаканные глаза. Без грамма косметики она выглядит очень плохо. Понимаю, что частично в этом виноваты ее родители, я прекрасно слышал, как ее затравила родная мать. Пусть не хотелось, но все же услышал. Я захотел ей помочь, не потому, что чувствовал себя виноватым в нашей аварии, а просто ощущал ту связь, которая между нами пролегла после аварии. В другой ситуации мы вряд ли бы познакомились, а сейчас.. Оказались по одну сторону баррикад.
— Нет, стой, пожалуйста, - успевает сказатьп режде, чемя я уйду. Я надеялся, что она окажется не такой, как ее родители, которые сразу казнили меня без суда и следствия. Улыбаюсь, возвращаясь в кресло рядом с ее кроватью.
— Все в порядке, правда. Останься, - повторяет, указывая на место рядом с собой. Присаживаюсь, потому что стоять уже было тяжеловато.
— У меня есть вафли. Хочешь? - не унимается, стараясь быть как можно дружелюбнее. Радует, что она не винит меня во всем произошедшем, как и я ее. Что случилось, то случилось, и мы оба виноваты в этом, а не кто-то больше, а кто-то меньше.
— Я знаю, что ты заходил. Точнее, пытался, - когда все же коробка с вафлями оказывается у нее в руках, она оборачивается и, открыв, предлагает мне одну.
- Да, пытался, - подтверждаю, беру вафлю. Не особо жалую сладкое, но когда мне предлагают миролюбивую и дружелюбную вафлю - надо брать, -Вкусно! - кусаю, стараясь сильно не крошить.
— Прости, если мои родители тебе наговорили чего-то лишнего. Особенно, моя мама. Они просто слишком переживают и не сдерживают свои эмоции, - смущается, когда тоже берет лакомство.
- Все нормально, мои тоже переживают, - киваю, продолжая поедать свою вафлю. Хрустит, крошится, сейчас весь в крошках буду, - Куда ты спешила, что не заметила светофор? - когда рот не так полон, спрашиваю у Кендалл, - Тебе досталось побольше меня, извини, - вновь извиняюсь, затем кладу свою руку на ее, и легонько поглаживаю тыльную сторону большим пальцем. Мы продолжаем есть ее вафли и разговаривать обо  всем, кроме аварии, узнаем друг друга поближе, делимся интересами. Время летит незаметно, и мы это, конечно, не замечаем.
- Что он тут делает?! - раздается громогласный вопрос, заставляющий нас подпрыгнуть. Представляю, как больно ударилась Кендалл, когда от неожиданности сзади меня возникла ее мать. Я поднимаюсь со своего места, не горю желанием при новой знакомой выяснять отношения с ее родителями. Замечаю, что отец смотрит на меня с большим пониманием, чем ее мать, которая сейчас готова прыгнуть на меня и свернуть шею. Прямо огнедышащий дракон какой-то..
— Нет, мама! Успокойся, пожалуйста! - быстро приходит в себя Кен. В какой-то момент она даже касается моей руки, заставляя обернуться и посмотреть ан нее. Я вот очень хочу удалиться, чтобы дать ей пообщаться с семьей, но девушка смотрит на меня слишком жалобно, и я не могу ее оставить одну.
— Останься! - шепчет уже мне. Перевожу взгляд на ее мать, из ушей которой уже повалил пар, а ноздри носа раздуваются слишком сильно. Киваю девушке, но мою судьбу решает врач, который заходит в палату следом. Я выдыхаю, когда она грозно охватывает палату взглядом и, цепляется за меня.
- Мистер Флетчер, вы здесь какими судьбами? Вас там капельница заждалась, - уходит с дороги, показывая мне на выход, - я зайду позже, шепчу девушке одними губами, пожимая ее тонкие и холодные пальцы, - Всего доброго, - не знаю имен ее родителей, прохожу мимо матери и пожимаю руку ее отцу. Хороший мужчина, но молчаливый. Думаю, он понимает, что не я виноват в аварии, а исчадие зла тут ее мать. Лучезарно улыбаюсь напоследок злобной фурии, которая в мыслях меня уже придушила, и ухожу в свою палату. Ковыляя, но с гордо поднятой головой.

Проходит пару дней, пока я решаюсь на новую вылазку в палату Кендалл. Знаю, что ее родители уже ушли, а девушка осталась одна. Беру с собой ноутбук и небольшой пакет с фруктами, после чего минуя всю охрану в лице назойливых медсестер, тихо проникаю в нужную мне палату. Девушка лежит на кровати с закрытыми глазами, выглядит намного лучше.
- Привет, - тихонько произношу, аккуратно садясь на кушетку,  - я к тебе с предложением, - заговорщически подмигиваю, потом улыбаюсь, смотря на то, как розовеют ее щеки.
- Прости, что не приходил раньше, - умалчиваю, что и мои родители много на что мне накапали, но я тут не из-за этого. Это вообще сейчас не важно, - процедуры отнимали все время.. - делаю паузу,  -выглядишь супер, - улыбаюсь, и кладу рядом ноутбук, - посмотрим кино?