Чем запомнилось мне лето две тысячи восьмого года, кроме того момента, что мне исполнилось пятнадцать? Тем, что я впервые влюбился так сильно, как мог. Но обо всем по порядку.
весна 2008
- Ты поедешь в Чикаго! - голос отца раздается громко под сводами опустевшего дома. Мы живем в Сан-Франциско с моего рождения, но сейчас уезжаем. Отец хватает мою руку, с силой тянет на себя и злобно смотрит в мои глаза. Я ощущаю, как они неприятно щиплют, чувствую, как наворачиваются слезы.
- Ты никогда больше не увидишься с этой... - его голос меняется на пренебрежительный, писклявый, противный, словно его кровинушка, то бишь я, вступил в дерьмо и никогда не отмоется, - с этой... черномазой шлюхой! - меня прошибает током. Я всегда знал, что мои родители ярые расисты, в прошлом у нашей родни была плантация, на которой с утра до ночи впахивали негры, привезенные из Африки. Я никогда не поддерживал этой идеи, у меня было много друзей, и я отбирал их не по цвету их кожи. Летом в лагере я умудрился познакомиться с девушкой, ее звали Кайя, и она была дочерью темной женщины и белого мужчины. Для меня это не играло никакой роли, ведь я влюбился в Кайю по уши. Я и до этого не особо-то уделял внимание таким признакам, для меня был важен сам человек, а не его расовая принадлежность. Но мои родители узнали о нашей связи, и очень долго пытались промыть мне мозги. Но я не собирался идти на их поводу, и получая взаимность от любимой, строил планы побега. На жизнь я подрабатывал курьером, за время подготовки к последнему - смог скопить небольшую сумму. Плюс, в место того, чтобы тратить деньги на карманные расходы, пока родители не прикрыли их за непослушание, я тоже сумел отложить приличную сумму.
Но однажды все улетело в пропасть. Нас раскрыли, меня скрутили и увезли в другой город... А потом, видя, что я сопротивляюсь, отец, по своим каналам, упрятал совершенно здорового сына, наследника, родную кровь, в лечебницу, где долгий год мне промывали мозги.
Я, правда, сопротивлялся, не слушал, не пил лекарства, не поддавался гипнозу. Но однажды мои силы иссякли, и их методика сработала. Я стал забывать ее. Чувства к ней, ее голос, глаза, улыбку. Ее тепло и то ощущение покоя, которое она дарила мне. Я забыл ее и предал наши чувства. Не знаю, что с ней случилось, но когда переступил порог закрытого учреждения через двенадцать месяцев и три дня, миру явился совершенно новый Честер Бэнкс.
Наши дни
Я ехал по автомагистрали, вглядываясь в даль и внимательно следил за дорогой. Рядом на сидении спала уставшая жена. Хотя отчего она устала, я так и не мог понять. На заднем сидении посапывали дети: Лана и Эрик. Еще позавчера мы были счастливой семьей, я ходил в офис к отцу, зарабатывая большие деньги. По своей детской привычке, я откладывал каждую свободную копейку, каждый цент на счет в банке. И позавчера, когда мне приснился странный сон, я вдруг сорвался и купил заброшенный отель в Брисбене - пригороде Сан-Франциско. Знаю, что этот небольшой пригород, где живет всего пять тысяч человек, является моим родным. Я там родился, но пятнадцать лет назад моя семья уехала оттуда.
После странного сна, где меня зовет неизвестный мне голос и советует вложить все мои деньги в отель, я вдруг, порылся в Интернете и купил это здание. Впервые со мной подобное, но я чувствовал, что возвращаюсь туда, где должен быть уже давно. Это нельзя описать словами, найти логическое объяснение. Я просто знал, что мое место там.
Жена меня, за покупку, конечно, по голове не погладила, но поехала беспрекословно, словно верная собачонка. Детей собрала быстро, лишние вопросы не задавала. Даже во время переезда тихо сидела. Странно как-то, но я находился в том состоянии, когда предвкушение чего-то особенного перекрывает все остальное.
Всю свою жизнь, я слушал отца. Всегда хотел быть на него похожим. Он то и дело поучал меня, наставлял на жизненный путь. Особенно, когда мы переехали в Чикаго. Тогда, я помню, вышел из клиники после серьезной травмы головы. Со мной работали лучшие психиатры страны, чтобы выудить нужную информацию об аварии, и в итоге я все рассказал. Мы с компанией друзей ехали с вечеринки, а на дорогу выскочила фура. Парни погибли на месте, я пролежал в коме пару месяцев, а потом очнулся. Это было настоящим чудом. Врачи говорили, что после такой комы у меня могут быть галлюцинации, и я их видел. Мне постоянно мерещилась неизвестная мне мулатка, но чувство было, что я ее знаю. Что она значит что-то для меня и ждет меня где-то. Это учитывая, что мои родители ярые расисты. Ага, я и чернокожая девушка. Они бы такое точно не пропустили.
- Мы уже приехали, па? - голос Эрика заставляет вздрогнуть и оглянуться. Мы только что проехали приветствие на въезде. Киваю, - Да, скоро будем на месте, - улыбаюсь, переводя взгляд на жену, которая выглядит подавленной, - Ты как? - спрашиваю ее. За десять лет, что мы живем вместе, она не то, чтобы стала моим центром, или я любил свою жену - я ее уважал, считался с ее мнением. У нас был секс по расписанию и обязательно полчаса. Дольше она не выдерживала, а меня это дико бесило. После рождения первенца, я не дотрагивался до нее год. На стену лез, рукой себе помогал, но справился. Потом мы вновь вошли в свое расписание и сделали второго ребенка. Сейчас я не тороплю событие, хоть и прошло достаточно времени. Жена не лезет ко мне с выполнением супружеского долга, а я давно привык справлять желание в компании фильмов для взрослых. Мы с ней скорее партнеры по кровати, нежели страстные любовники.
- Нормально, но попа уже затекла, - улыбается, потягивается, - Дети, помогите папе разгрузить вещи, подъезжаем, - шикает на детей, которые уже начали баталию за занимаемую комнату. Мы как раз подъезжали к ветхому забору, который ограждал заброшенное здание, в котором я вырос.

Выходные прошли за распаковкой коробок, оформлением документов, и в понедельник, как раз к началу второго семестра, оба моих ребенка пошли в школу. Мы с Сарой остались дома, чтобы убрать оторванные в холе обои, а также встретить электрика. Вечером в подвале отказал обогреватель и мы собрали все возможные одеяла по дому, чтобы согреться.
- Открой двери, это электрик, - кричу жене из подвала, копаясь в грязном моторе обогревателя. Кое-что я понимаю в этом, но до мастера не дотягиваю. Прислушиваюсь, в надежде, что ко мне пришла помощь, но слышу только женские голоса. Убираю намокшие от пота волосы, и, вытерев грязь о тряпку, поднимаюсь наверх. Слышу голос жены и иду на него.
- Мы только в субботу утром приехали, - щебечет Сара, расставляя кружки на столе, - муж горит идеей восстановить заброшенный дом, открыть здесь отель. Говорит, у вас много достопримечательностей, - я делаю шаг на кухню и замираю. На кухне сидит какая-то женщина, но сидит ко мне спиной. Она явно белая, иначе моя жена не позволила ей войти в дом.
- Добрый день, - киваю, не смотря на нее. Прохожу дальше, мою руки, смывая с них грязь. Оборачиваюсь и смотрю на гостью. Она в возрасте, белесая кожа сморщилась, где-то даже свисает. Волосы уложены аккуратно, но все равно видно, что самостоятельно. Постепенно в нос закрадывается старческий запах, н въедается под кожу, оставляя неизгладимое впечатление.
- Вы наши новые соседи? - кряхтит и протягивает руки к чашке с чаем, - Да, муж купил дом буквально неделю назад. - быстро подтверждает супруга, пока я, как статуя, разглядываю старушку.
- А я тебя помню, милок, - указывает на меня корявым пальцем, - это тебя в такой спешке увозили родители в две тысячи восьмом... - не спрашивает, утверждает. Я хмурюсь. Не люблю встречать людей, которые знают больше чем я, обо мне же. Но спросить у гостьи о причинах ее прихода не успеваю. Раздается звонок мобильного и мне приходится уйти из кухни, оставив маразматичную старушку с моей супругой.

После разговора с отцом, который в этот раз не верил в мою способность сделать из говна конфетку, я возвращаюсь в гостиную. Соседки и след простыл, а жена, на удивление, уже собирается на кухню. Перехватываю ее в дверях, останавливая.
- О чем говорили? - киваю на выход, намекая на старушку. Жена тушуется, но быстро берет себя в руки, - Да так, о собрании в четверг, - улыбается фальшиво, - Я сказала, что мы придем, - и быстро сбегает разбирать вещи.
Вообще, все, что происходит - очень странно. У меня дикое чувство, что в прошлом тут случилось нечто ужасное, о чем я забыл и должен вспомнить.
- Па, - в гостиную влетает Эрик, - мы нашли там домик на дереве, починишь? - улыбаюсь, ероша волосы сына. Моя отдушина - мои дети... - Конечно, только после того, как верну в дом электричество, - отправляю сына на улицу, а сам возвращаюсь в подвал. Долго там тусуюсь рядом с генератором, но в итоге у меня получается его запустить. Когда выхожу и закутка, где был все это время, взгляд падает на какую-то коробку, которую не заметил прежде. Подхожу к ней, читаю надпись: "Записи, 2008". Наверняка осталась после прежних хозяев..
- Ужинать! - раздается громогласный клич, и я иду сначала в душ, где смываю копоть с себя, а потом в чистом спускаюсь к семье. Мы ужинаем, разговариваем, сын обещает показать мне их новое убежище с сестрой. Краем глаза отмечаю, что жена напряжена весь вечер, но решаю не устраивать ей допрос при детях.
- Так, быстро все по кроватям! - командую сразу после ужина, - В свою комнату! Умываться и спать, завтра нужно познакомиться со школой, - мы переехали в разгар учебного года, и мне предстоит оформить детей в новую школу. Документы я прислал им еще вчера, и встречу с директором назначили на утро понедельника. Аккурат завтра.

-Иди сюда! - я зову ее к себе, маню призывным жестом. Вихрь кучерявых волос возникает рядом, она улыбается, смотря на меня безумно влюбленными глазами. Я узнаю ее черты лица, ее губы, цвет глаз.. Беру за руку и веду к дереву, в которое ударила молния.
- Смотри, это будет нашим местом, - шепчу на ее ушко, водя пальчиками по вырезанной на коре пострадавшего дерева надписи. "К+Ч" в ровном сердце. После она разворачивается и мы целуемся. Ощущаю вкус ее губ на языке.

Резко открываю глаза, впитывая сон как губка. Он слишком реален, слишком... похож на забытое воспоминание. Но я отчаянно не могу вспомнить ни одной черты лица девушки, кроме того, что у нее смуглый цвет кожи. Это добивает меня, ведь. .Ведь моя семья словно потомки ку-клус-клановцев. Этого не может быть - моя больная фантазия шутит со мной совершенно не смешные шутки.
На утро я собираю детей в школу, Сара кладет им завтрак в рюкзаки и мы едем в школу. Директор принимает нас с улыбкой, хоть и косится на меня с явным интересом. В голову начинают закрадываться серьезные вопросы о том, что здесь происходит и я обещаю во всем разобраться. Но сначала оформляю детей, желаю им хорошего дня и сажусь в машину. Затем еду домой, где предстояло принять сантехника и электрика, который соизволил принять мой вчерашний вызов.
Пока вожусь с отелем, проходит достаточно времени. Время близиться к трем, когда над головой раздаются быстрые шаги. Поднимаюсь наверх, сталкиваясь с бандой из трех человек с полными карманами печенья. Знаю, что Сара не разрешает детям есть его до обеда, но я иногда балую своих любимчиков.
- И куда намылились? - грозно возвышаюсь над всеми тремя, - Эрик, познакомишь с новым другом? - киваю в сторону мальчишки, ощущая явное дежавю. Как будто я его знаю. Чего не может быть.
- Па, это Логан, - улыбается старший сын, - мы за одной партой сидим, - кивает и пожимает плечами, - последний урок отменили и мы решили показать ему наш домик на дереве, - в голову сразу закрадываются мысли, что ребята просто прогуляли, но я не спешу делать выводы. Киваю, и командую опустошить карманы. Все-таки нас по голове не погладят, когда отпрыски не будут обедать приготовленным супом.
Где-то ближе к вечеру, когда все накормлены, а рабочие отпущены по домам, в двери раздается звонок. Мы с ребятами в гостиной играем в монополию, а Сара пошла открывать двери. Этот дилетант обанкротился в самом начале, а у меня самый разгар биржевого прогресса.
— Можно войти? - доносится тихий вопрос. Он привлекает меня, вибрируя в душе знакомыми нотками. Логан сразу оборачивается, наверняка его мама.
- Твоя мама пришла? - спрашиваю парня, - Да, она будет ругаться, - отвечает мальчишка, - Не бойся, пойдем, - успеваю сказать, прежде, чем слышу резкое, — Нет, - Сара рявкает так, что оборачиваются даже наши дети. Я выхожу из гостиной, из-за меня выбегает Логан и прячется за женщиной на пороге. Она смотрит на меня, я смотрю на нее - и все внутри вспоминает моя постоянный сон, как будто подсознание срисовывает незнакомку прямо в мои сны.
— Спасибо за ваше гостеприимство, - выдает и отворачивается, я не успеваю ничего ответить.
- Логан, подожди, - кричит младшая, выбегая за парнем, - Держи, - вручает ему рюкзак. Я смотрю в  след уходящей мулатки, потом перевожу взгляд на Сару, чьи ноздри раздуваются, словно она понюхала кучу говна.
- Успокойся, они ничего тебе не сделали, - разворачиваюсь и ухожу к детям. Ненавижу эти их замашки. Хоть и не общаюсь с неграми и мулатами, но и не потакаю прихотям родных. Говорят, что я пошел в соседа, раз не поддерживаю принципы семьи. Но я не обязан быть во всем на них похож.

Проходит еще два дня, в школе все спокойно. Правда, тот вечер дома не прошел бесследно. Сара устроила скандал и запретила детям видится с Логаном. А потом мы с ней поругались. Потому что я не понимал, за что она ополчилась против парня. Если его мать мулатка, то он прокаженный? Если нашим детям с ним интересно, почему нужно заставлять их не общаться. В итоге мы поругались так, что я забрал вещи и переехал в один из неготовых номеров. Стал тихо заниматься отелем, избегая контактов с женой и вообще, впервые у меня закрались мысли о разводе.
А потом мне позвонили из школы.
- Мистер Бэнкс, не могли бы вы сегодня заехать в школу? Эрик подрался с мальчиком из старшего класса, - голос директора звучит максимально строго.
- Конечно, - почему она не звонит Саре еще тот вопрос, но видимо, ей удобнее разговаривать со мной. Поэтому приняв душ и переодевшись, я быстро приезжаю в школу. В приемной натыкаюсь на Логана, который с проявляющимся фингалом сидит рядом с моим сыном.
- Ну что? - сажусь между двумя парням, - с кем подрались? - не верю, что они подрались между собой, потому что оба одногодки. Тут из кабинета директора выходит парень постарше, злобно стреляет глазами в двоих малышей и проходит мимо.
- Похвально, - улыбаюсь, успевая заметить, а потом в дверях появляется директор.
- Логан, твоя мама не приехала? - спрашивает у второго участника драки, потом переводит взгляд на дверь и ее взгляд чуть светлеет, - А, Кайя, ... - косится на меня снова, - мисс Линн, - отходит в сторону, - проходите, - и скрывается в кабинете.
- Добрый день,.. - успеваю произнести, прежде чем женщина вихрем пройдет мим меня, уводя своего сына, словно я заразный. Мои брови лезут  в верх, но я молчу, проходя в кабинет следом.

Мама Логана проходит мимо, проникая в рассудок вихрем цветочного аромата. Запах кажется знакомым, словно где-то я его уже ощущал. Возможно, знакомый бренд духов, которым пользуется большинство женщин нашего возраста. Меня вновь торкает, возвращая в пустоту после аварии, но приходится брать себя в руки и идти за сыном. Смотрю на часы, у нас есть где-то полчаса, чтобы справится с разговором и забрать Лану, а потом провести беседу уже наедине. Отчитывать своего сына за то, что он встал на защиту друга [то, что так и было – я не сомневаюсь] я не собираюсь.
- Что произошло? – когда сажусь напротив мулатки, которая делает вид, что меня тут нет, обращаюсь к сыну. Раз меня не видят, я тоже не буду видеть в ответ.
- Расскажешь? – достаточно спокойно, хоть и тихо, произношу, глядя Эрику в глаза.
- Подрались, - вместо детей отвечает директор. Перевожу взгляд на Логана, который бросает быстрый взгляд в мою сторону, затем переводит на мать.
— Они говорили про тебя плохие вещи...- начинает парень. Я вижу, как трудно ему даются слова. Эрик более разговорчивый, поэтому вновь вступается за друга.
- Они плохо отзывались про маму Логана, говорили… - помогает другу мой мальчишка, но я прерываю его на полуслове, не позволяя повторить те самые оскорбления. Не стоит моему сыну повторять такие слова, - Не надо, я понял, - как можно мягче говорю, стараясь не обидеть чувства мисс Линн. Хоть и слышал ее имя, произносить про себя не могу, словно барьер какой-то.
- Если он заступился за маму – это нормально, - четко произношу, - никогда нельзя обижать мать, тем более, в таком случае! - смотрю пристально на мулатку, - Если бы они стояли и смотрели, как обижают чужого – это выговор. Да, драться не хорошо... Но иногда полезно, - пожимаю плечами, - тем более обидчик не пострадал, - киваю сыну, показывая, что я не злюсь.
- Но это вопиющее происшествие, на второй день пребывания в школе. Логан постоянно прогуливает занятия по физкультуре и химии, а теперь еще и драка… - она многозначительно смотрит на женщину, - еще и эта драка… - повторяет вновь, затем складывает руки на столе, ожидая ответа женщины. Затем она стучит по столу, - Ладно, последний раз прощаю, но вы проведите беседы со своими детьми, - строго смотрит на меня и на маму Логана.
Линн вылетает из кабинета первая, пока я недоумевающе на это смотрю, и утаскивает за собой своего сына, словно я его отберу. Теперь я начинаю задумываться о том, что вообще происходит в этом городе и почему все меня так боятся.
- Эрик, забери сестру и ждите меня у машины, - говорю старшему сыну, оставаясь в кабинете директора. Та отвлекается на меня, когда мы остаемся одни.
- Миссис Джонс, скажите, что происходит на самом деле? – я даже не знаю, о чем спрашиваю и вряд ли женщина может рассказать мне суть проблемы. Ответить на мои вопросы, почему на меня все косятся, смотрят как-то по особенному, словно в прошлой жизни я натворил много дел, а сейчас расхлёбываю.
- Мистер Бэнкс, ваша семья..- она тактично кашляет, - точнее, ваш отец… Они слишком известны в нашем городе своим отношением к.. – снова тактичное  молчание, - к другим национальностям.. Не думаю, что я должна вам рассказывать вашу историю, вы лучше родителей спросите, - она отмахивается, и я не настаиваю. Разговор окончен, но пища для ума посеяна.
- Ну что, демоны, - улыбаюсь, когда подхожу к машине и наблюдаю там обоих детей, - Заедем в Мак? Или в пиццерию и домой? – улыбаюсь, когда те начинают галдеть.
- Па, я думал, что ты будешь злиться, - Эрик вдруг кладет руку на плечо, - Но я не мог бросить Логана. Джек так его дразнил, словно тот был… блохой на его плече. А потом мутузить начал. Они с ним как дедушка с Майклом, - он кивает, вспоминая тот самый инцидент, которым был свидетелем, - Они же такие же люди, как мы, просто... Другой цвет кожи, - сын пошел в меня, наверняка из-за того, что проводит со мной намного больше времени, чем с матерью, такой же расисткой как мои родители.
- Давайте заедем, возьмем пиццу и отвезу вас домой, м? – вдруг решаю изменить планы. Завожу мотор в машине и выезжаю со стоянки. Мы заезжаем по дороге в пиццерию, берем две пиццы и направляемся домой. По дороге я вдруг решаю срезать, и свернуть на проселочную, которая длиннее, но ведет аккурат к отелю. Обращаю внимание на одиноко стоящее дерево, которое привлекает больше внимания, чем должно. Запоминаю к нему дорогу, отвожу детей к жене и, возвращаюсь к нему.
Оставляю машину неподалеку, выхожу из салона, подхожу к поврежденному стволу. Трогаю кору дерева рукой, закрываю глаза. В темноте возникает отголосок сна, приснившегося мне ночью, пальцы скользят по холодной, безжизненной коре и вдруг натыкаются на царапины. От неожиданности реальности своего сна, я открываю глаза и вижу прямо на коре дерева, немного стертую надпись: «К+Ч» в ровном сердечке. Отшатываюсь от надписи, хлопаю глазами, запускаю руки в волосы, абсолютно не понимая, что происходит.
- Какого черта? – вдруг вырывается откуда-то изнутри, - Что все это значит? – я подхожу ближе к дереву, всматриваясь в выцарапанное изображение. Я реально не понимаю абсолютно ничего: ни почему вижу это дерево во сне, ни почему Кайя Линн больше всех совмещается с неизвестным образом девушки из снов, ни почему на меня все косятся, словно увидели призрака. Но стоя тут, обещаю себе, что во всем разберусь. И пусть первую мысль, которая была о звонке отцу, я отметаю сразу, то следом решаю заехать к той старушке, которая узнала меня в первый день.

Озираюсь по сторонам, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд. Кажется, что мой концерт одного актера был застигнут врасплох. Вокруг никого, но я отчетливо помню это ощущение, словно кто-то сверлит взглядом мой затылок. Представляю, как выгляжу сейчас: потерянный, забитый, непонимающий абсолютно ничего. И ведь таким я был не всегда. Хотя, теперь я и вовсе ни в чем не уверен. Я просто хочу во всем разобраться, понять, почему одна и та же женщина избегает меня, но когда касается дело детей - все смотрят на нас так, словно все знают, а я тут один дурака играю.
2009г
- Что произошло? - я очнулся в клинике, глаза болели от яркого света, голова раскалывалась так, что у меня было ощущение треска в ушах. На кресле в углу палаты сидела мать, я отчетливо помню ее красные от слез глаза. Рядом стоял отец, позади него стоял врач.
- Ты попал в аварию, - голос отца звучал ровно, заученно, как будто он готовился к этому, стоя перед зеркалом, - у тебя была серьезная травма головы, - еще одна заученная реплика, - твой мозг не устойчив, - тут уже втискивается врач, - мы собирали тебя по кусочкам, пытаясь ничего не задеть, - врач сделал пометку в своем листке и подошел ближе. Вытянул руку с фонариком и начал светить им в глаза. От резкого луча света моя голова разболелась еще больше, я зажмурился и отвернулся. Ощущал дыру в сознании, пытаясь вспомнить эту самую аварию. Но я ничего не помнил. Лишь то, как шел с кем-то на вечеринку.
- Но.. - я запинаюсь, глаза бегают по всей палате. Я пытаюсь уцепиться хоть за какое-то воспоминание, но внутри пусто. Мне становится страшно, я начинаю задыхаться, - какой сегодня год, день, месяц? - поток неконтролируемых вопрос всыпался изнутри, я пытался остановиться, начиная ерзать на кровати. Не ощущал нижней части тела, словно меня парализовало.
- Спокойно, Честер, сейчас ты уснешь, - что-то острое укололо меня в руку и я почувствовал, как начинаю парить, - слушай мой голос, иди на звук, - веки тяжелели, я падал в бездну. Тьма раскрывала свои объятия, и я шел ей навстречу. Надо мной, падающим в пустоту возвышалась женщина с кучерявыми волосами, а позади стояло пораженное молнией дерево.
наше время
Я отвернулся от воспоминаний, вокруг никого не было. Начинало темнеть и мне стоило ехать домой. Я дошел до машины, все еще ощущая пристальный взгляд на затылке. Чувство, что за мной следят не оставляло до нашего района, где на окраине я купил старый дом. Но я не поехал прямо, свернул направо и припарковался у дома, где жила старушка. Не понимаю, откуда я узнал ее адрес, но когда вышел из машины, она стояла на крыльце.
- Добрый вечер, - я подхожу ближе, стараясь идти по узкой дорожке, не испортить аккуратно постриженный газон, - Меня зовут Честер Б... - она кивает, не давая мне договорить, - Ты Честер Бэнкс, я знаю, - кряхтит старческим голосом, - проходи, - растягивает пересохшие губы и пропускает меня в дом. Она мне кажется ведьмой, если таковые имеются, но разве не так мы представляем всех пожилых людей. Думаю, что она старожил Брисбена, раз помнит меня спустя столько лет. В том, что я здесь жил - уже нет сомнений, слишком многие меня узнают.
- Чай? - спрашивает, закрывая за нами дверь и указывает на проход в гостиную. Я киваю. Не потому, что хочу чаю, а потому что... Наверное, так надо.
Старушка уходит на кухню, я прохожу в комнату и оглядываюсь. Вокруг полно журналов, книг, антиквариата. Недалеко от дивана стоит огромный книжный шкаф, а около комода стоит вешалка с зонтиками. Я подхожу к камину, на котором стоят фотографии, рассматриваю каждую из них. Здесь есть и старые фотографии, и даже желтые, старинные, наверняка столетней давности. Особое внимание уделяю одной групповой, где вижу своих родителей, - они злобно оглядываются на негра, стоящего с другой стороны фотографии. Беру в руки снимок, подношу его к лицу. Мужчина, на которого смотрят мои родители кажется знакомым... Особенно, его глаза.
- Твои родители держали в страхе практически весь город, - раздается позади. Я вздрагиваю, чуть ли не роняя фотографию из рук. Оборачиваюсь и смотрю на хозяйку дома. Она кивает на снимок, - Это отец семейства Линн, - она улыбается, подходит ближе, забирает фото из моих рук, - Наверняка его дочь ты помнишь? - и смотрит словно внутрь меня. А я ощущаю, как у меня из головы мозг вынимают, и рассматривают мои барьеры, выстроенные давным-давно и без моего ведома.
- Нет, - только и могу сказать, - все помнят меня, или хотя бы знают...- тру лоб, пытаясь унять навязчивую мигрень, - но я не помню ничего, связанного с этим городом... - произношу больше себе, чем хозяйке дома.
- Выпей чаю, милок, - меняет тему, - и поговори с Кайей Линн, вас многое связывает в прошлом, - загадочно улыбается, протягивая мне синюю чашку с горячим напитком. От него исходит вкус мяты, малины и клубники. Мой любимый вкус, - но когда он таким стал - не помню.
Вернулся домой я за полночь. На пороге меня встретила рассерженная Сара.
- Ты где был?! - первый вопрос, когда я аккуратно закрыл дверцу машины и вышел на свет единственного фонаря, - Твой отец уже по больницам звонить начал, - добавляет, я оборачиваюсь к ней, - Зачем? Город не такой и огромный, чтобы я мог потеряться, я большой мальчик, Сара, - сжимаю ее плечи, - Мы с тобой давно не муж и жена, на детей тебе плевать, с какого перепуга ты стала такой заботливой? - прищуриваюсь. В последнее время у меня так много вопросов  и так мало ответов, - И тот ребенок, - Логан, - уточняю, чтобы не было никаких недопониманий между нами. Вижу, как она кривится на имени, - Не говори, что ты ничего не знаешь, бредни моих родителей не могли настолько в тебя проникнуть, чтобы ты стала похожей на них расисткой до мозга костей, - вот сейчас я чувствую, как меняюсь. Ведь раньше меня не заботили эти мелочи, а сейчас прямо раздражает, - Если Эрику нравится проводить время с Логаном, они будут проводить его вместе, и.. - я поднимаю палец, призывая жену к молчанию, - и только попробуй им в этом помешать!- отпускаю плечи жены, после иду в дом. Поднимаюсь на второй этаж, заглядываю в комнату детей, целую каждого. На мгновение задерживаюсь у их кроватей, вдруг представляя, что у меня есть еще ребенок от призрачной К. Мотаю головой, это наваждение и не может быть правдой...
Выхожу из комнаты, направляясь в кабинет, где и провожу всю ночь, копаясь в архивах библиотеки, листаю онлайн газеты, находя неопровержимые доказательства того, что сказала мне миссис Эвелин: я уже жил здесь до шестнадцати лет, и меня увозили в спешке. Вопрос от чего и зачем не понятно, но на утро, чуть солнце поднялось над горизонтом, я вышел из дома и, сев в машину, направился к кафе, которое принадлежало маме Логана. Возможно, нам удастся нормально поговорить, не убив никого вокруг.

Больше разочарований, чем сегодня я не ловил никогда. После разговора со старушкой. Мне казалось, что хуже не будет. Но по дороге я вдруг вижу, словно сон - отключаюсь прямо за рулем, как перед глазами пробегает два силуэта. Абсолютно счастливых, совместимых так, что они не просто Инь и Янь, а нечто большее. И им хорошо вместе. Каким-то краем сознания я понимаю, что один из них это я. Но почему тогда второй силуэт девушка со смуглым цветом кожи?
Мои родители всегда кичились тем, что они коренные белые, приехавшие в Северную Америку еще с Колумбом. Но ведь тогда было много смешанных браков, и вряд ли наши предки в Квебеке в период процветания чумы, сильно задумывались о том, стоит ли смешивать свою кровь с коренными жителями. Я читал в архиве, что мой прапрапрадед очень любил развлекаться с цветными рабынями. И ему за это ничего не было. А потом как будто свет клином сошелся на этом дурацком светлом типе кожи, как будто остальные прокаженные. Я не считал. что это правильно, ведь мы все живем на планете, у нас одинаковый набор органов, один и тот же механизм жизни. Никто не ест через задний проход или не ходит в туалет через рот. Тогда откуда такие предрассудки?
А потом мозг подкидывает новую задачку. Почему же я не помню ничего до своих восемнадцати? Что произошло, что я забыл восемнадцать лет своей жизни? Кто меня шандарахнул по голове, что мне напрочь отбило память?

Подъезжая к кафе, из которого во всю лилась праздничная музыка, я ощущаю, что мне не по себе. Возможно, это не самый лучший момент, для выяснения отношений, но иначе я не мог. Мне нужно во всем разобраться, иначе мой мозг попросту взорвется. Рой мыслей не дает покой, пока я закрываю двери машины и иду внутрь. Не привлекаю сильно много внимания, становлюсь неподалеку от стойки администратора. Когда та обращает на меня внимание, улыбаюсь.
- Мисс Линн позовите, пожалуйста, - я уверен в том, что зову именно ту Линн, и она не замужем. В отличие от первых лет жизни, сейчас мой мозг работает на отлично.
- Хорошо, - чуток заикаясь произносит девушка, и делает знак официантке. Та бросает на меня беглый взгляд, краснеет и убегает. Пока они ищут хозяйку, отворачиваюсь к небольшому стенду памяти и с интересом рассматриваю фотографии. В основном они ничего не значат, на них запечатлены обычные люди, но на одной я замечаю.. Позади главной картины два силуэта. Один это точно я,  второй... Кайя. И меня прошибает холодный пот. Я не понимаю, как такое могло произойти, ведь я ничего подобного не помню. Даже пару раз тряхнул головой, взъерошил волосы, пытаясь вызвать нужное воспоминание. Лишь перевожу взгляд, всматриваясь в детали и вновь вижу эту пару. Вот честно, я как будто в прошлое попал и сам себя увидел. И теперь внутри растет негодование, какого хера? Меня обманывали столько лет, говоря, что я ни разу тут не был, и родители уехали еще до моего рождения. Эта сплошная ложь, которая меня окутывает начинает раздражать.
— Чем могу вам помочь? - холодный голос, от которого все падает вниз вырывает из дурных мыслей. Я оборачиваюсь и смотрю на девушку, которая подошла. Ее образ удачно вклинивается в пару воспоминаний, которые то и дело всплывают во снах. В этом я уже уверен.
— Что я сделал, что вы меня ненавидите? - произношу тихо, потому что ничего другого не придумываю. Бужу спящий вулкан, опрометчиво седлая его жерло. Пороховая бочка грозит выстрелить и разнести все вокруг.
— Ты издеваешься?! - вмиг ледяное спокойствие превращается в дышащую огнем фурию, она грозит сжечь меня живьем, - Что ты здесь делаешь?! - срывается, отвечая вопросом на вопрос. Музыка смолкает и мы начинаем привлекать много внимания. Линн замечает это, оглядываясь в зал. Возможно, это играет мне на руку, потому что она хватает меня за локоть и тянет в сторону.
— Идем, - едва произносит, тогда как я ловлю неимоверные флешбеки из несуществующего прошлого. Словно смотрю кино.

- Я снова убежал из дома, - мой голос отчетливо звенит в голове.
- Твои родители опять тебя арестовали? - ее голос точно также звучит в голове. Я вряд ли когда-нибудь пойму, что происходит, но боюсь спугнуть воспоминание, свидетелем которого я вдруг стал. Словно в Омут памяти нырнул с головой.
- Меня ничто и никто не остановит, - улыбаюсь, притягивая к себе девушку, - Ведь я люблю тебя, - улыбаюсь, ее губы в опасной близости от моих.
- Любишь? - она прищуривается, и забавно морщит носик. Я быстро касаюсь кончика губами, по телу пробегает волнительная дрожь, - Больше всего на свете, - шепчу, склоняясь к ней.
- И я тебя люблю! - произносит, и мы целуемся.

Я не знаю, сколько стоял истуканом или как вообще сменилась локация моего пребывания. Но оказавшись  каком-то темном углу, я вдруг резко тяну руку на себя, заставляя Линн от неожиданности практически упасть на меня. Мои руки смыкаются на ее талии и по инерции от воспоминания, я касаюсь ее губ. Наверное, чтобы убедиться, что это она была, и что я не сошел с ума. Секундное помешательство, потому что в следующий миг мою щеку обжигает ее ладонь, а из темноты на меня с жаждой убийства смотрит два горящих глаза разъярённой фурии.
- Извини.. те, - произношу сбивчиво. Но внутри все кричит, что это она, что все по-настоящему, - Я не знаю, что происходит, но у меня ощущение, будто мы знакомы, - зря я это говорю. Она либо под впечатлением, либо от офигевания молчит, буравя меня взглядом, - Я просто не помню первые восемнадцать лет своей жизни... А тут снимки.. - я запинаюсь, пытаясь оправдать свой внезапный порыв и этот поцелуй. Часто моргаю, ощущая ожог на губах от прикосновения ее губ, - где ты... где мы.. где вы... - воздуха не хватает и я начинаю задыхаться. Давно побежденная клаустрофобия вернулась в самый ответственный момент, когда надо быть сильным, а я даже говорить внятно не могу, - и я .. ничего... - жадно хватаю губами воздух, - не понимаю больше... - рука взмывает вверх и я вновь тормошу волосы в привычном жесте. Хотя раньше за собой такого не замечал, они были аккуратно уложены и я никогда их не трогал. Словно это не я, а моя жизнеспособная модель была. И только с ней просыпается настоящий Честер.