can you help the hopeless? well, I'm begging on my knees
can you save my bastard soul?

время пролетело незаметно, мы привыкли притворяться семьей, настроили быт, ввели новые привычки. я проверял этаж, прежде чем выйти на лестничную площадку, она долго смотрела в дверной глазок, прежде чем открыть. бойд никак не давал о себе знать, скорее всего у него были проблемы важнее сбежавшей жены, всегда можно было убедить любопытных, что она уехала отдыхать с подругами или к родителям, а за время паузы, обдумать дальнейшие действия. я знал — затишье временное, селена тоже догадывалась, но предпочитала молчать и не разговаривать на эту тему, мы вообще мало общались. днем я спал, а она тихонечко готовила обед или читала, ночью уходил невесть куда и пропадал до утра, возвращаясь с продуктами и предметами обихода. я никогда не позволял девушке остаться одной, предупредил своего соседа о возможных проблемах, и он был начеку в мое отсутствие. все это было крайне рискованно, но сделать по-другому не представлялось возможным — бойд заблокировал счета селены, перекрыл воздух, а нам нужно было как-то существовать. именно поэтому, в крайнем отчаянии, я вернулся туда, куда зарекся больше не приходить.

подпольные бои были моим хлебом, когда я только переехал в чикаго, в лос-анджелесе — основным заработком, но тогда я был моложе и мог позволить себе истязать организм чуть больше обычного, работая на износ. место довольное приличное, организаторы все те же, ловкие парнишки, открывающие все больше площадок по всей америке. приставка "подпольные" была уже необязательна, многие знали об этом способе подзаработать, но не все решались идти на такой риск. у меня не было выбора. стискивал зубы, сжимал кулаки и выходил на ринг раз за разом, укладывая соперников в жесткой схватке. иногда попадало и мне, но ответственность за жизнь другого человека подстегивала меня, питала адреналином, и в узких кругах меня величали не иначе как "гризли", а я был не против, лишь бы платили и делали ставки.

для нормального человека ринг — сосредоточение жестокости, азарта, здесь душно, пахнет потом, шумит толпа. я приходил сюда почти каждую ночь, меня гнала нужда, и я уже не замечал гнетущей атмосферы вокруг, наматывая бинты на переломанные по несколько раз пальцы. мне не было дело до зевак, заядлых ходоков, захлебывающихся в агрессии, новичков, которые хотели показать себя и бывалых бойцов, не суливших мне ничего хорошего. я просто делал, что умел и честно зарабатывал. забавно, я ведь действительно так думал. когда человека ведет благородная цель, он забывает, что таковыми должны быть и способы ее достижения.

в этот раз все происходило по прописанному сценарию, ничего необычного, за исключением очередного новичка, о котором мне рассказали перед боем. я отнесся скептически — много кто пробовал свои силы, кто-то оставался, кто-то покидал поле боя с посторонней помощью, но все они были для меня лишь куклами, лицами, зелеными купюрами, и я не слишком интересовался соперниками, рассчитывая на свое натренированное тело. днем я не спал, мы разговорились с селеной, не хотел упускать такой редкий случай, мне удалось лишь задремать на несколько часов, и я не успел восстановиться. размял плечи, вставил в зубы пластик, тяжело вздохнул и мимолетом взглянул на себя в зеркало. вид измученный, усталый, но ничего, я справлюсь.https://i.imgur.com/WMrsn6K.gif мы вышли на ринг, и я оценил противника — ничего необычного на первый взгляд, но сердце отчего-то забилось чаще. нам дали команду приступать, привычным движением побегал вокруг, прицениваясь к болевыми точками, сделал несколько выпадов. соперник медлил, держа лицо закрытым, хотя нам и не разрешалось туда бить. через несколько минут в голове зазвенело, меня ослепила вспышка яркого света, словно кто-то выкрутил электричество на максимум, и я упал, получая в назидание звуки недовольной толпы. простое падение вызвало во мне шквал эмоций, я разозлился на себя, забегал по рингу, нанес пару ударов, но снова отправился в нокаут. соперник действовал четко и слаженно и, хотя находился со мной в одной весовой категории, выглядел устрашающе грозно, нависая надо мной грузной массой. мы посражались еще немного, но исход был очевиден — я потерпел поражение. пролежал на площадке больше положенного, собирая расползающиеся в голове мысли и ушел, опираясь на плечо помощника, тело отказывалось мне повиноваться. ноги ныли, мышцы сокращались, их били судороги, а по груди расползался от красного к синему удар, который стал для меня критическим. выглядел я плохо.

ко мне заходили люди, сочувственно хлопали по плечу и спрашивали в чем дело. кто-то, конечно, злился, но мой вид был так плох, что мне не докучали с расспросами, советуя как следует выспаться и отдохнуть. будто я не знал этого. внутри разгоралась обида, злость, а голову душило оцепенение и стыд. https://i.imgur.com/nXdx80u.gifя не мог проиграть, не мог позволить себе этого. теперь ставки на меня значительно снизятся, а значит — упадет и наш доход. вспомнил, что мне почти удалось накопить на новое ожерелье для селены, не картье, но я хотел сделать ей подарок. вернуть хоть на миг в ту жизнь, к которой она привыкла. я ругал себя, ковыляя домой. не помогли сигареты, подумал о выпивке, но вовремя одернул себя — это на крайний случай.

5 утра, обычно я не приходил так рано. поднимался по лестнице долго, придерживаясь за перила. мне было тяжело дышать, ноги сковало жесткой хваткой, руки пульсировали, в голове потемнело. я остановился подышать и набраться сил для последнего рывка, только бы дотянуть до двери, сходить еще раз в душ, постоять под ледяной водой и провалиться в сон. только бы хватило сил на дежурную улыбку, чтобы селена не забеспокоилась обо мне, это ударило бы хуже соперника. заветная дверь, она открывается не сразу, подхватывая себя рукой за ребро, почти вваливаюсь в квартиру и все-таки нахожу в себе силы что-то сказать. — прости, что разбудил, освободился пораньше. уголки губ чуть приподнялись и сразу же опустились, вроде бы селена поверила. впрочем, у нее скорее всего не было никакого выбора, довериться и следовать моим указаниям — в последнее время она так и жила, не смея сделать шага в сторону.

проникаю в душ, сбрасываю одежду. больше сил нет. включаю холодную воду на полную мощность, облегченно выдыхаю, чувствуя, как усталым мышцам нравится контраст температур. принимаю душ целую вечность, не решаясь выключить. кажется, это единственное, что держит меня на ногах, и я не доберусь до постели. наскоро вытираюсь, выхожу из ванной, натянув трусы. забываю о своей маскировке, обнажаю все свежие синяки, их ужасающе много, светятся космосом и свидетельствуют о чем-то непоправимом и страшном. ноги еще раз сводит судорога, но у меня нет возможности бороться, падаю на матрас со стоном облегчения, не стесняясь гостьи. по-прежнему сплю на полу, предоставляя селене лучшие условия, если можно их так назвать. зарываюсь носом в подушку, накрываюсь старым пледом, пуховое одеяло также перекочевало к девушке — зимой здесь бывает холодно. проваливаюсь в сон, спустя время неосознанно скидываю покрывало, селена получает возможность вдоволь полюбоваться всеми свежими травмами, задать себе множество вопросов, построить догадки. буду готов ответить на все ее вопросы, только бы выспаться для начала.

the remedy for a broken heart 💔

мне снились кошмары. голову застилала мутная завеса, в нее врывались беспокойные сны и образы. словно пес, которому снится ожесточенная погоня, я дергался во сне и изредка постанывал. отдохнуть не получилось, проснулся разбитым, тело болело и ныло, но настроение было на удивление приподнятым, хоть и ощущалась некоторая нервозность. во мне зарождалось беспокойство, не мог объяснить, но почему-то казалось — спокойные дни сочтены, за ними потянутся тревожные, рваные и мрачные.

первым делом потянулся, проверяя подвижность каждого уголка изнеможденного тела, где-то отзывалось тупой болью, с ней можно было мириться. где-то болело сильнее, если отлежаться несколько дней — пройдет, но к сожалению, у меня не было времени на возобновление ресурса. я встал в колесо, идущее по протоптанной колее, везти воз нелегко, еще сложнее спрыгнуть и снова войти в ритм, с каждым разом это давалось все тяжелее. тащишь за собой груз, вроде ничего, бросаешь и берешь — боже, ноша становится непосильной, а движения медленными и неуклюжими. лучше идти вперед, несмотря на усталость и боль.

приподнялся на локтях, продирая глаза. из окна неярко светили лучи солнца, в городе скоро наступит весна. в маленькой квартирке запах свежесваренного кофе, когда-то мне подарили отличную турку, с тех пор она занимала почетное место чуть ли не самой дорогой вещи в доме. селена неспешно готовит завтрак, я возвращаюсь обратно под плед и досыпаю несколько блаженных минут, затем иду умываться. холодная вода освежает, лихорадочно соображаю, как оправдаю утреннее пришествие, многочисленные ссадины и синяки, которые моя гостья наверняка рассмотрела во всех подробностях. гляжусь в небольшое зеркальце — вид лучше, чем пару часов назад. взгляд согревают непонятные косметические баночки, скромно расставленные на полочке у раковины. все они скорее всего бюджетнее тех, которыми привыкла пользоваться без пяти минут мисс мейсон. тяжело вздыхаю, собираюсь с духом и, натянув футболку с длинными рукавами, выхожу из ванной, устремляясь в импровизированную кровать. меня ждет завтрак.

стараюсь есть медленно, не поднимая глаза. разжевывая пищу также тщательно, как мысли насчет нашего совместного будущего, если его можно назвать так. не забываю поблагодарить селену, мне действительно приятно, когда обо мне заботятся пусть это и вынужденно. даже не знаю как назвать ее нахождение здесь, она точно не пленница, а уйти не может. неприятное положение, селена делает все, что в ее силах, обеспечивая наш скромный быт, но определенно несчастна, как не старалась делать вид, что это по-другому. я чувствовал каждой клеточкой тела. нам оставалось только занять выжидательную позицию и наблюдать за происходящим, скоро изо всех орудий хлынет бушующий поток и потопит нас, а пока мы просто играем в маленькую семью, где каждый скрывает свои переживания, стараясь не ранить ими другого.

— спасибо. — произношу во второй раз, наконец поднимая глаза. пугаюсь внешнего вида селены, она дышит часто, грудная клетка трепещет маленькой птичкой, глаза слегка влажные. отвертеться не выйдет, вопрос сам собой соскальзывает с ее губ, но я подготовился. она беспокоится обо мне, даю высказаться, чтобы услышать все подозрения и создать почву для разговора. — а, это... — неряшливо киваю в направлении своих рук. — ничего особенного, наш район https://i.imgur.com/xhht04v.gifне слишком безопасный, приходится впутываться в неприятности. эти банды становятся все свирепее, так что не выходи на улицу лишний раз, а я сумею о себе позаботиться. — потрясающую ложь прикрываю суетливыми движениями, будто вопрос никак не тронул меня, обычное дело. собираю грязную посуду, гремя тарелками, миную селену и прохожу к раковине, становясь к девушке спиной. моя большая и сильная спина не выражает ничего, она привычно служит заслонкой от шума, проблем и неурядиц. за ней не страшно, селена это знает. теперь же она становится бетонным забором, за который моей гостье не прорваться, становится равнодушной и говорит всем своим видом — «тебе не надо знать больше». вода шумит, заглушая мысли. немного злюсь потому что ощущаю потребность спрятаться — побочный эффект жизни в одиночестве.

не признаюсь в своей слабости, слишком рано и небезопасно. мы на осадном положении, в нашем стане не место нытикам, время зализывать раны наступит, пока будем притворяться нормальными и жить в прежнем ритме. так думал я, совершенно позабыв, что в обсуждении ключевых моментов должны участвовать все члены семьи, а селена имеет право голоса. но ведь у нас вымышленная семья, поэтому мое молчание прежде всего самый лучший вариант для нас обоих. наверное. у меня не было опыта жизни с другим человеком, однажды мы делили одну комнату с моим напарником, спали в общей казарме в армии с другими ребятами, и только. избежать разговора — хорошее решение, которого я решил придерживаться. по-крайней мере пока.

позднее утро продолжалось, солнце билось в стекло, я приоткрыл окно и впустил поток свежего, холодного воздуха. внизу еще лежал снег, но было много проталин, откуда показывалась сухая трава. в голову пришла мысль о небольшой прогулке, хоть и чувствовал себя плохо, она помогла бы разнообразить наш досуг и наладить пошатнувшиеся взаимоотношения. селена умная девочка и должна понять посыл моего молчания, даже если совершенно от него устала. не успеваю озвучить свое предложение, раздается резкий и нервный стук в дверь, я сразу понимаю кому он принадлежит. мы точно не ждали гостей. дальше события развиваются быстро, моя реакция остается молниеносной даже с истерзанным телом. пистолеты лежат в тумбочке, оказываюсь возле нее почти сразу, хватаюсь за оружие и завожу руку за спину, приближаясь к двери тихой поступью. осторожно киваю селене и жестким взглядом указываю на место за собой, она должна спрятаться за меня и не высовываться раньше времени. заглядываю в глазок, на лестничной площадке как всегда полумрак, вижу очертания мужчины, узнаю в них бойда эйдана и сглатываю. момент, которого мы боялись, настал, к нему нельзя было подготовиться. вдвойне обидно, что бойд застает меня в самом уязвимом виде, хотя пистолет в моих руках придает уверенности.

— я сказал стой позади меня. — голос мгновенно становится металлическим и жестоким, только замечаю, что селена боязливо выглядывает из-за спины и делает лишнее движение. мистер эйден заходит, нет — затекает в нашу квартирку противным едким пятном, наполняя пространство вонью и чем-то зловещим. с ним никого нет, но я все равно проверяю лестницу и только после этого закрываю дверь, оглядывая фигуру гостя. — вот что делает с женщинами бедность. он обводит презрительным взглядом жену и помещение, театрально поигрывая носом, изображая приступ насморка. на меня даже не смотрит, не придает значения моему присутствию, для него я давно забытая игрушка, выкинутая за ненадобностью, но опасная, поэтому он изображает равнодушие. — твой новый друг не фанат мадам шанель, да? он вообще знает что это? усмехается, прекрасно знает чем меня задеть, открывает кровоточащие раны. не выдерживаю, делаю шаг, сокращая расстояние между нами. возвышаюсь большой, угрожающей массой, бойд опускает на секунду плечи, но выдерживает и смотрит мне прямо в глаза. в конце концов он имеет законное право навестить свою жену, а я здесь только для того, чтобы обеспечить безопасное ведение переговоров. — говори, что тебе нужно и проваливай. рыкаю почти как дикий зверь, ненароком показываю руку с оружием, он замечает и снова поднимает взгляд на меня, пытаясь понять мои намерения. мое лицо ничего не выражает, не играет ни единый мускул, оно не напряжено, скорее странно расслабленно. оголив клыки, аккуратно отступаю в сторону, но лишь немного. селена наконец получает разрешение выйти, а я становлюсь между супругами, внимательно наблюдая за каждым их движением.

сорвать звезду, подарить тебе её,
чтобы она освещала тебе путь
и если снова не приду — в полумраке и бреду
я пытаюсь воплотить мечту

https://i.imgur.com/oL6AIL9.gif

переговоры выходят из мирного русла, хотя этот визит изначально не предвещал ничего хорошего. в маленькой квартирке повисла напряженность, перемешанная со страхом, а к горлу подкатывала тошнота. оружие внезапно стало таким тяжелым, но я не опускал руку, готовый пресечь любое недостойное поведение бойда. пока он лишь плевался обидными, как ему казалось, словами и фразами, призванными задеть нас. вдвоем или по одиночке. мы понимали, что гость боится и защищается известным ему способом, этот маленький человек ничего не представляет без толстого кошелька и пары крупных телохранителей, но имеет такую власть над нами. я спокойно наблюдал за бойдом, позволяя селене самой дать отпор — в ней накопилось столько злобы и обиды, ей нужно было выплеснуть это по адресу, а мне лишь убедиться, что адресат поймет все правильно.

конечно, мистер эйден имел полное право говорить с женой, приходить и видеться с ней, даже забрать домой. их отношения давно вышли за рамки супружеских и перешли в разряд хозяина и вещи. паршивая правда, она не давала мне покоя, особенно при тех обстоятельствах, что я открыл селене недавно. ее супруг действительно мог сделать что угодно. не сейчас, но в перспективе, если разозлится. ему не составило труда вычислить наше место обитания, даже подобрать удобный момент и явиться как ни в чем не бывало, он давно вывел нас на чистую воду и лишь наблюдал, подбираясь ближе. от этого ощущения становилось не по себе, по спине забегали неприятные мурашки. я мог постоять за себя, но с селеной я стал слаб, стал удобной мишенью. может быть от того я проводил жизнь в одиночестве — если рядом никого нет, нельзя ударить и сделать больно. бойд словно догадался о моих мыслях и ухмыльнулся, чувствуя превосходство.

пока они разговаривали (если взаимные оскорбления можно назвать разговором), я сделал несколько шагов в сторону и выглянул в окно, оценивая обстановку снизу. черная машина, несколько бравых парней — классика мирового жанра, с такой артиллерией не справлюсь даже я, поэтому сейчас мы должны заключить перемирие. внезапно в комнате раздается звук удара, белый флаг уже никогда не засияет над нами, бойд смертельно обижен и ранен, просто так он это не оставит. держится за красную щеку, злобно сверлит селену взглядом. я также спокоен, не теряю самообладания, хотя прекрасно понимаю, что последует за этим жестом прилюдного унижения. — ты об этом пожалеешь, тварь. он даже не смотрит на меня, уходит стремительными шагами, оставляя нам запах дорогого парфюма. кидаюсь к двери и закрываю на два замка, вряд ли это кого-нибудь остановит, но хотя бы создает ощущение безопасности.

лихорадочно соображаю о наших дальнейших действиях. селена запустила машину, и когда по нам прокатятся огромные колеса — вопрос времени. нисколько не виню ее, она столько лет держала свои эмоции в узде, я рад их проявлению, пусть даже они и доставят нам массу проблем и хлопот. убеждаюсь, что бойд и свита покинули район, убираю пистолет, чтобы не пугать гостью и обнимаю ее. как-то по-отечески, немного неуклюже, как умею. она дрожит, прижимаю к себе и целую в голову, возвышаясь над ней большим, уютным мишкой, так быстро убравшим свои клыки и когти. это наш первый поцелуй, но он не романтичен. жест спокойствия, умиротворения и тепла. шепчу, что все скоро закончится, нужно потерпеть, все наладится, хотя сам слабо в это верю. бойд не отстанет, слишком многое поставлено на кон, он будет кружить над нами не стервятником, скорее назойливой мухой, куда бы мы не отправились. в голову забредают странные, пугающие мысли, но я отталкиваю их, как крайнюю меру, к которой, возможно, придется вернуться позже. если все зайдет слишком далеко.

принимаюсь собирать немногочисленные вещи, подавая селене пример. у нее и вовсе нет вещей, но кое-какие пожитки все-таки имеются. — сейчас мы уедем. он найдет нас и там, но хотя будет время подумать. мы поживем у моего друга, мы вместе служили, у него есть некоторые связи, он сможет помочь. снова бессовестно обманываю, в последнее время это становилось для меня нормой, но по-другому нельзя. селена должна чувствовать уверенность и опору, ведь ее положение и так было достаточно шатким, вот-вот и упадет. грегори вовсе не мой сослуживец, мы вместе бились на ринге и стали приятелями, он содержит небольшой бар на цокольном этаже своего дома и живет в маленькой квартирке, не больше этой, но зато точно сможет приютить нас на несколько дней, пока я обдумываю мрачное будущее. ситуация патовая, партия зашла в тупик, и фигуры не могут сдвинуться с места. я утрамбовываю одежду в сумку, складывая самое необходимое, проверяю воду и обхожу владения, в которые мы похоже не вернемся. по-крайней мере вместе.

мы бредем по темным улочкам, я беспокойно озираюсь по сторонам и держу селену за руку, как маленькую девочку. не хочу потерять ее по глупости и неосторожности. выглядим будто персонажи из диснеевского мультфильма, в котором очаровательная герцогиня попадает в беду и встречает бродягу томаса. там все заканчивается абсолютным хэппи эндом, а вот финал нашей истории пока не ясен. она посверкивает бриллиантовым ошейником, пусть это и метафора, а я храбрый голодранец, отчаянно пытаюсь спасти белоснежную красавицу, чем не сюжет для хорошего фильма?

заходим в немноголюдный бар, обычно здесь собираются завсегдатаи, я и сам раньше давал слабину, захаживая в это местечко. впрочем, сегодня не отказался бы промочить горло, даже не смущаясь присутствия благородной дамы. здороваюсь с грегом, представляю гостью и объясняю ему ситуацию, отозвав в сторону. ему все это не нравится, но он соглашается, качая головой. садимся за стойку, нам предлагают выпить. смущенно отказываюсь, по привычке оглядываюсь вокруг и двигаюсь ближе к девушке, намереваясь поговорить и успокоить. — извини за это, но в чикаго у меня мало знакомых. обещаю, что все будет хорошо. ты мне веришь? кладу большую и сильную руку на хрупкое колено, странно получается, но все мои жесты преисполнены заботы, они вовсе не пошлые, безо всякого подтекста. гляжу на селену ласково из под вечно хмурых бровей, кто бы мог подумать, что я способен изобразить такое чувство? мне отчаянно стыдно от понимания, что не могу дать ей лучшего, поэтому вечно извиняюсь и придумываю оправдания. она становится мне дорога, мне хочется сделать для нее хоть что-нибудь, но у меня нет ни средств, ни власти, и я опускаю голову. леди и бродяга могут быть вместе лишь в детских сказках.

я переверну сей мир, тебя лишь буду радовать, радовать
а потом перевяжем души, ночи, ночи напролёт
опять окажемся в нирване будто падаем, падаем

будни снова потекли своим чередом вперемешку с бесконечным страхом и осторожностью. селена приняла знакомую роль послушной и тихой девочки, мы были немногословны. она потухала с каждым днем, несмотря на ту надежду, что я дал ей. пытался порадовать цветами или глупыми безделушками, хотя совершенно не умел фантазировать, делать сюрпризы и ухаживать. неловкие взгляды сменились неловкими прикосновениями, сначала случайными, затем целенаправленными. сами не замечали, как становились ближе, глупо звучит, учитывая контекст наших отношений. мне показалось, начал чувствовать доселе неизвестное, сбрасывал это наваждение, будто отряхивался от ледяной воды, надевал маску безразличия и просил сердце не биться так учащенно. тахикардия — штука неприятная, в сорок три даже пугающая.

стал больше курить, спускаясь в тихий и немноголюдный бар, затягиваясь одной за другой. продолжал ходить на подпольные бои, правда, по завету селены, стал щадить себя, отдавал предпочтение некрупным соперниками и сократил количество выходов на ринг. бойня не только приносила нам доход, в этом месте я мог выплеснуть накопленную агрессию, почувствовать каждую натренированную мышцу, ощутить себя живым — из крови и плоти. дома мне бережно замазывали синяки гелем от ушибов, тонкие пальцы едва касались кожи, чем тешили моего милого и беззаботного юношу, спрятанного где-то глубоко внутри, под крепкой медвежьей шкурой. я лежал и боялся пошевелиться, спугнуть сакральный момент. и позволял напарникам по арене ударить себя несколько больнее, чем необходимо, только бы показать в конце дня новые ссадины, пожаловаться и получить новый шанс прикоснуться к прекрасному.

мой друг ворчал лишь первое время, потом разбаловался женской стряпней, ведь будучи таким же холостяком, отвык от заботы и ласки. квартирка была несколько просторнее моей, но спальных мест всем гостям все равно не хватало. все-также продолжал спать на полу, чем возбудил старые травмы, спина ныла и отдавала болью, но волновала меня меньше всего. грегори подтрунивал над моими шпионскими замашками, я не обращал внимание и караулил вход, проверяя не выследил ли нас господин бойд, ведь это должно было случиться. и случилось.

в этот злополучный день грегори отлучился по делам, на улице готовилась гроза, повисло напряжение, воздух наэлектризовался и пахло пылью — мой любимый запах. деревья шумно раскачивались, роняя сережки и молодые листья, на некоторое время чикаго погрузился в темноту, а затем начался дождь, каким он бывает весной — внезапный и стеной. мы пережидали непогоду в квартире и не думали о грозе, кто будет бояться безобидного явления природы, когда за тобой охотится серый волк? селена занималась своими делами, я чистил пистолет, вынув из него все внутренности. частенько предавался этому увлекательному делу, выученному наизусть. воспоминания об армии меня расслабляли.

в дверь постучали — громко и без предупредительного выстрела. грегори не стал бы стучать, мой слух тут же напрягся, определяя количество людей за хлипкой преградой между нами. скрываться смысла не было, https://i.imgur.com/Y0slvnn.gifбойд наверняка все рассчитал и, ведомый удачей, присущей всем сукиным сынам, ворвался в нашу жизнь тогда, когда мы ожидали меньше всего. я кинул беспомощный взгляд на оружие, приказал селене спрятаться за диван, насильно усадив ее на пол. прекрасно знал, чего следует ожидать далее и осознанно шел на это, не забыв дать девушке напутственные слова, — что бы не случилось сейчас, обещай сидеть здесь. для меня будет важнее всего, если ты останешься невредимой. это придаст мне сил. напугал еще больше, но привык говорить честно. словно прощаясь, провел рукой по волосам, запоминая их цвет и текстуру. медлить нельзя, пусть гроза, ожидающая меня обрушится на мои плечи. я смогу выдержать бурю.

подхожу к двери, берусь за ручку. каждое движение в замедленном ритме, инстинкты обостряются, запахи и чувства становятся острыми и резкими, нос колет. в проеме появляются трое, профессиональных вышибал видно издалека, протискиваются внутрь и становится тесно. нечем дышать, хоть дождь и должен был принести облегчение. они бросают дежурные фразы, пытаюсь выглянуть за их спины, высматривая зачинщика потасовки, но они прибыли сюда одни. еще бы, не станет же мистер эйден марать руки, хотя мог бы не отказывать себе в удовольствии лицезреть мое падение ниц. да, это было понятно с первых нот, меня пришли не запугивать, а убивать. я разозлился и закричал громко, во всю силу своих легких, мне было невыносимо ощущать свою слабость перед деньгами и всеми господами мира. ревел от безысходности, смешанных чувств, боли и предательства, но сдаваться не собирался. подумал, что меньше всего хотел бы, чтобы селена выглянула из-за спинки дивана и увидела, как меня терзает толпа головорезов, поэтому принялся юлить, выманивая противников на улицу, вниз по лестнице.

меня схватили за руки, я повис в воздухе и несколько раз сильно ударил мужчин ногами, сначала наотмашь, вслепую, затем прицельно. к этой минуте уже плохо ощущал обстановку, не видел где мы, получив несколько ударов по голове. просто не было шансов отбиться. одежда намокла, по лицу принялись стекать назойливые капли, мы оказались на улице. темной, безлюдной улице, куда не проникал свет фонарей. идеальное место для неприятной истории, паршивое место для кончины. мне не хотелось, чтобы моя жизнь оборвалась здесь, только не здесь. я перестал ощущать тело, оно стало бездушным грузом, кажется, ребро вошло в легкое, когда один из вышибал яростно пнул меня ботинком с острым мысом. вдалеке кто-то закричал, мне было все равно на зрителей, но я все равно удивился — в этот мерзкий, душный и медленный момент на сцене присутствовал некто, а казалось будто мы одни в целом мире. бег, приближающиеся шаги, снова крик. на секунду в сознании промелькнуло знакомое лицо, грегори позвал на помощь и из бара немедленно вылетело несколько крепких ребят, готовых на все ради бесплатной порции выпивки. забавно, моя жизнь против дешевого пойла. но тем не менее я бы не отказался сейчас от любой подмоги.

время тянулось также бесконечно, не стремясь набрать обороты. замерла секундная стрелка, дождь превратился в крупные капли, они заползали под одежду, текли по измученному телу. сколько еще будет продолжаться моя жалкая жизнь? казалось, совсем немного. и мне так захотелось, чтобы у нее появился хоть какой-то смысл, пусть хоть одно живое существо в момент пожалело бы, что так странно оборвалась судьба руди остина, испустившего дух на тротуаре под ливнем. вокруг меня суетятся люди, которых я не знаю, яркими вспышками щелкает в подсознании, и я узнаю голоса, распознаю реплики. среди них один живой, непохожий на другие, не для этого злачного момента и места, голос из другой оперы. меня окутывает женская рука, это селена, волосы из ее прически падают на глаза, закрывают лицо, но все-таки я вижу очертания. в голове желание, появившееся давно, но окрепшее лишь сейчас — если это конец, то пусть она полюбит меня хотя бы на короткий миг, и это будет прекрасно.

I'm lost then I'm found
but it's torture being in love
I love when you're around,
but I fuckin' hate when you leave

на мгновение я перестал ощущать что-либо, кроме крупных капель, стекающих за шиворот. одежда пропиталась водой и кровью: во время ожесточенного избиения, в руках одного из наемников https://i.imgur.com/3L73Ns1.gifблеснуло лезвие, и теперь мое тело изнывало от тупой боли. мозг не переставал лихорадочно соображать, подкидывая безумные мрачные фантазии и мысли. впереди маячила темнота, вечность и прострация, я отчаянно упирался, цепляясь за жизнь, рассуждая, что лишь оставаясь на плаву, смогу обрести спасение. об этом же просили окружившие меня люди, ведь так у них тоже оставалась надежда, и я поставил своей целью не отключаться. именно благодаря волевому решению, я смог в полной мере ощутить присутствие человека, из-за которого моя жизнь превратилась в бесконечную череду страха и боли, но одновременно приобрела смысл, такой запутанный и необходимый.

на лицо упали волнистые пряди, я глотнул воздух, как рыба, выброшенная на берег. он наполнил мои легкие, разнося по телу приятную прохладу. селена оказалась совсем близко, я закрыл глаза, не в силах пошевелиться и сопротивляться. https://i.imgur.com/3oH5FYK.gifнежные губы коснулись моих разгоряченных, и я постарался запомнить момент, когда между нами впервые стерлись границы. в голове тут же пролетели яркой вспышкой наши злополучные мытарства, ссоры, надменность первой встречи, темные улочки, маленькая квартирка и зеркало заднего вида, в который я лицезрел вздернутый аккуратный нос и печальный взгляд. я не смел помышлять о нашей физической близости, поэтому никогда не представлял, что это произойдет, хотя и хранил в себе несбыточные надежды. жест преданности, благодарности и зарождавшейся любви, придал мне новые силы, и мое лицо исказила мягкая неуверенная улыбка, едва заметная под слоем грязи крови. у меня не было сил даже подать голос.

как мое грузное тело оказалось на диване в квартире я помнил смутно. в комнате становилось все меньше людей, остались лишь трое — молчаливый грегори, не менее молчаливый и серьезный доктор и напуганная лань, которая, кажется, устала плакать и волноваться. грегори приобнял селену за плечи, пытаясь утешить. забавно, его попытка проявить участие была такая знакомая, я словно глядел на нас со стороны, подмечая, как нелепо смотрится вместе дворовая неуклюжесть и благородная грациозность. на мне остались только трусы, тело предстало перед всеми окровавленной тушей, покрытой синяками, но быстро приобрело приличный вид, благодаря волшебным рукам целителя. он склонился надо мной, внимательно сшивая глубокие раны маленькой иголкой, стараясь не растревожить и без того болезненные участки. потом меня накрыли чистым пледом, поставили капельницу и велели следить за состоянием всю ночь. образовалось дежурство.

первым заступил грегори, как имевший авторитет и остаток кое-каких сил. он насильно уложил селену на импровизированную кровать, приказав хоть немного поспать и отдохнуть, ведь за первые часы вряд ли что-то изменится. я одобрительно покивал головой, правда лишь в мыслях: с этой упрямой леди работала только грубая сила, и мой друг отлично справился с ролью строгого, но справедливого воспитателя. не знаю последовала ли селена его совету, но сам я отключился сразу же после ухода доктора, провалившись в темноту, в которой так боялся очутиться. теперь она показалась весьма приятной, ведь сулила восстановление и отдых.

проснулся через несколько часов глубокой ночью, услышав трубный мужской храп, переходящий в умилительное сопение. грегори растянулся на раскладушке, очевидно, переложив ответственность по наблюдению на следующего дежурного. я пошевелился, пытаясь проверить работоспособность непослушного тела, оно тут же отозвалось болью, хотя ударная доза препаратов была призвана снизить неприятные ощущения. совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки сидела селена и не спускала с меня глаз, несмотря на позднее время и полумрак. ее лицо освещал мягкий свет ночника, оно казалось таким мягким и естественным, я залюбовался, с трудом повернув голову набок, чем явно расстроил наблюдательницу. попытался улыбнуться, выходило плохо, скорее всего мою физиономию расчертила странная гримаса, я плохо контролировал мышцы, расслабленный миорелаксантами. мы глядели друг на друга несколько минут, после чего я выдавил из себя хриплое и негромкое. — привет.

она расстроилась еще больше, ведь мне нужно было лежать и не двигаться, но я противился этому, больше всего на свете не хотел видеть жалость в глазах дорогих мне людей, это ранило куда больше, чем сильные кулаки или острые ножи. отвернулся, уставился в потолок, чувствуя усталость даже от самых простых действий. голову наполняли различные мысли, связанные с поступком мистера эйдена, но во мне не нашлось сил обдумать дальнейший план, в этом моменте я мог лишь лежать и справляться с грузом безысходности, которая нависла над нами. затем я принялся вспоминать сегодняшний день, разделяя его на минуты и секунды, пытаясь переиграть неизбежное. пришел к выводу, что сделал все, что мог и успокоился, не заметив, как по щекам потекли горячие соленые слезы. они стекали по шее, совсем как недавний дождь, и я не стыдился их. когда мужчина плачет — вынужденное и тот, кому он показывает это — занимает действительно важное место в его сердце.

единственным выходом, ради нашей безопасности — снова бежать, пока нас снова не догонят. мы оба увидели, на что способен бойд и бог знает, какие у него планы насчет нашей надоедливой парочки. он будет преследовать нас, пока чувствует власть, как зверь, ощутивший вкус крови. от этой мысли становилось дурно, но я больше не злился, настолько устал от бесконечного напряжения. у всего должен быть финал, а для нас главным было выбраться из этой истории живыми и невредимыми, что теперь казалось несколько нереальным. я не ругал себя, не обвинял селену, просто принимал жизнь, как нечто необратимое и само собой разумеющееся, потому что не мог повлиять на ее течение.

неожиданно почувствовав новый приток сил, мое тело подало слабый сигнал рукам, которые, в свою очередь, изобразили па, подобное изящным балеринам и опустились на пол, нащупывая спасательный круг. кисть налило теплом, я крепко сжал руку селены, несмотря на заветы врача не двигаться хотя бы сутки. ее присутствие рядом придавало куда больше надежды на выздоровление, чем лекарства, следующие по моим венам. губы сами зашевелились в немом диалоге, горло першило, я попросил стакан воды. шепотом, еле слышно и отпустил руку.
когда она вернулась, я долго пытался приноровиться к стеклу и с упоением наслаждался живительной влагой, глядя на селену мутными глазами. в груди трепетало неизвестное, но очень приятное чувство, обволакивающее теплом и мечтательным спокойствием. даже громкий храп грегори не мог смутить меня, и я попросил селену об одолжении, также тихо и осторожно, чтобы не спугнуть. — поцелуй меня, пожалуйста.

I've been broken, heart's contentious
I won't fix, I'd rather weep

Дремучий лес — моя душа, меня решила заклевать, завербовать слепая ненависть
Тут бы не пасть от каскадов этих тёмных, беспонтовых, диких, никому не нужных сил

потянулись дни тоскливого ожидания. единственным развлечением были заунывные разговоры, с постоянной оглядкой на мое самочувствие и такие же сноски событий, которые зачитывал мне старина грегори со страниц "чикаго сегодня". потерял счет времени, ориентируясь лишь на поднимающийся на востоке яркий диск, значит — наступил новый день, в котором мне предстояло следовать всем заповедям врача и не беспокоиться. о последнем чуть ли не ежечасно просили меня мои надзиратели, заботливо укутывающие меня в шерстяное одеяло, под которым я морщился и жаловался на его https://i.imgur.com/2xlbwiI.gifколючесть. я вообще стал довольно капризным, ведь мне было невыносимо скучно, а чувствовать себя бесполезным — хуже всего. они даже взялись кормить меня с ложечки, на что я ткнулся носом в тарелку, изображая неоперившегося птенца и рассыпал еду вокруг, посмеиваясь над незадачливыми опекунами. через неделю некоторые швы уже сняли, синяки сменили окраску, но передвигаться все равно было тяжело, за попыткой встать меня обнаружила селена, порядком выругавшись и осудив мою неосмотрительность. забота была чертовски приятна, но вместе с тем внутри нарастала непонятная тревожность, червяком проедающая путь в голове.

беспокойства добавила мисс мейсон, запропастившаяся куда-то на несколько часов. напрасно я допытывался у грегори, он не выдавал местоположение беглянки, а может быть и правда ничего не знал. в любом случае я передумал всякого, порядком выругавшись, но когда селена вернулась домой, предпочел не разговаривать с ней, увидев озадаченный вид и усталый взгляд, которым она смерила лежачего пациента, притворившегося спящим. долго потом раздумывал над этим событием, внесшим некоторую сумятицу в наш привычный распорядок. впрочем, все вернулось на круги своя довольно скоро, и мы продолжили играться в больницу, и на некоторое время я успокоился, наблюдая за заботливыми руками, меняющими мне повязку.

еще через неделю мне разрешили встать. утром доктор постучался в дверь, разбудив обитателей лазарета и заявился с костылями, сверкая пуще новогодней елки на ярмарке. это было просто унизительно, меня взяли под руки двое взрослых мужчин, селена встала поотдаль и смотрела тем самым взглядом, полным волнения, о котором я просил забыть. мне стоило больших усилий опереться на плечи товарищей и встать, обретя центр тяжести в двух подпорках, которые я уже ненавидел. изо всех сил старался продвигаться с максимальной невозмутимостью и спокойствием, но получалось плохо: пол месяца в постели давали о себе знать, отзываясь болью во всех закаменевших мышцах. сказывались и старые травмы, полученные на ринге, ныли суставы и связки, в общем — я больше походил на немощного старика, чем на защитника угнетенных, но этот период восстановления был неизбежен, и я следовал заповеди про то, что не убивает и делает нас сильнее.

помимо физических мучений, я испытывал и моральное угнетение. перебирал слова, действия и пытался понять, что происходит между нами. два поцелуя, которые я разбирал по деталям, пытаясь запомнить навсегда, увековечить в памяти, ведь это могло никогда не повториться, если селена действовала тогда из жалости. такой вывод пугал больше всего, и я стыдливо опускал глаза, стараясь избегать девушку, насколько позволяло мое положение больного. она ухаживала за мной также самозабвенно, как и в день катастрофы, заученными движениями протирала раны, втирала мазь нежной и прохладной рукой, а я боялся прикосновений, думая, что связываю ее обстоятельствами. в конце концов совесть не позволяла ей меня покинуть, так я решил. но ее присутствие рядом не становилось менее приятным, даже если и правда было вынужденным.

они подружились с грегори, возможно, даже больше, чем я того хотел. он поведал почти все мои секреты, подшучивая над суровым взглядом, призывающим его замолчать. селена улыбалась, слушая о служебных похождениях, подвигах и геройствах. я зарывался глубже в колючее одеяло и старался не слушать разговоры, слишком не любил говорить о себе и придавать значение хорошим поступкам. через некоторое время я сдался, даже поправлял грегори, но все равно ворчал, пытаясь перевести беседу в нейтральное русло. все всегда сводилось ко мне и моему самочувствию. няньки попались чересчур сердобольные и, если бы не костыли, я бы давно сбежал, не обращая внимания на их причитания. по вечерам мы пили мятный чай, ведь он успокаивал и способствовал более быстрому восстановлению, мне нравился вкус, но я думал о том, что выбравшись из этой заварушки, больше не вернусь к этому напитку: он напомнит мне о темной квартирке, постели и жалостливых взглядах. скорее бы выздороветь.

***

я не мог одобрить того, что селена кинулась в пасть врага без меня, но меня порадовал результат их встречи. ругаться было поздно, и я принял этот факт достойно, к тому же находился в весьма бодром расположении духа, ведь мы впервые выбрались на прогулку. мисс мейсон умела подобрать момент. над нами шумели деревья, зеленели листья, и я не мог надышаться обилием свежего воздуха, с удовольствием рассматривая потерянный на несколько недель мир. возвращаться домой не хотелось, и мы взяли лимонад, обсуждая дальнейшие действия. надо было делать все с осторожностью и не дать себя перехитрить, сохранив при этом достоинство. решили не торопиться, бойд милостиво предоставил нам время, войдя в положение, которое сам же и создал. мне не нравилась эта внезапная доброта и услужливость, но не воспользоваться шансом было бы опрометчиво, даже если против нас готовилась очередная ловушка, полная острых кольев, замаскированная пылью в глаза.

мы подождали, когда я немного приду в себя и буду обходиться без опоры при передвижении, чтобы выдержать поездку на другой конец города. для суда мне пришлось одолжить у грегори денег на приличный костюм, который он взял для меня в прокате. в рубашке я смотрелся свежо, но ссадины на лице выдавали пережитое и делали меня то ли грозным, то ли жалким, но сам я чувствовал себя уязвимым, даже беспомощным. друг предложил свою помощь, но будущий бывший муж четко обозначил свою позицию, запретив являться с подмогой. для меня он сделал исключение, посчитав, видимо, что я еще не оправился после трагедии, но завидев грузную тушу позади селены, сглотнул и занервничал. он наверняка переживал за наличие у меня оружия, и его опасения не были беспочвенными — пистолет покоился под пиджаком, готовый найти свою цель в любую секунду. мне стало чуть спокойнее, когда бойд опасливо оглядел меня, пытаясь понять представляю ли я для него угрозу. я снова почувствовал себя важным.

птичка и ее телохранитель, пусть и не официальный, чинно зашли в зал, определяя обстановку и осторожно присели на холодные скамейки, прижавшись друг к другу, как попугайчики на жерди. я огляделся в поисках опасности, но мистер эйден действительно явился один, не сопровождаемый даже охраной. странно было думать, что он отпустит селену просто так, поэтому я не расслаблялся, трогая пистолет, как талисман, суливший нам удачу. когда судья принялась за официальную часть, мисс мейсон занервничала, и я тут же среагировал, положив руку на ее талию. казалось, мы были одним целым, так чувствовали состояние, которое проживали сейчас. бойду не понравился этот жест заботы, он заскрежетал зубами, вжимаясь в скамью, но я был непреклонен и притянул селену еще сильнее, унимая дрожь ее тела.

заседание продолжалось целую вечность, ублюдок отобрал у жены все, воспользовавшись разными выдумками и ухищрениями. он даже осмелился заявить, что селена совершила адюльтер со своим телохранителем, но мы оставались невозмутимыми, непроницаемыми. общие мысли о том, что этот кошмар скоро закончится, и мы будем свободны начинать все с нуля, пусть и без цента в кармане. такую инструкцию я дал селене — не прыгать в эмоции, сохранять достоинство и терпеть, как бы не было больно. она держалась стойким солдатиком.

после очередного испытания, мы вдохнули воздух с новой силой, он был наполнен пленительной свободой. посмотрели друг на друга живым взглядом, в глазах читалось "неужели закончилось?". бойд даже подошел ко мне, протягивая руку — знак примирения, но улыбался подозрительно лживо и бегал глазами, я предпочел хмыкнуть и отвернуться, надеясь больше никогда не увидеть это лицо с острым, гордым подбородком. он лишь поднял голову чуть выше, удостоил нас последним взглядом и отправился в машину, продолжая подозрительно ухмыляться. все пережитое сказалось на нас невероятно, и я позволил себе обнять селену. не в роли защитника, друга или подушки, в которую можно выплакаться, а мужчины, наконец-то отвоевавшего свою женщину. поднял лицо рукой, уткнулся лбом в лоб и поцеловал, вложив все, что накопилось в измученной душе.

напрасно точите мечи, кочевники, я светом буду выжигать улыбки на устах
не жди, молю тебя, очередного понедельника, чтобы об этом громко всему миру рассказать
всё, что на твоей душе, молю, говори мне

я не мог поверить в такое долгожданное освобождение. вдыхал полными легкими воздух, он казался другим и опьянял. моментально испарилась усталость, забылись события прошедших дней, мир вокруг приобрел насыщенность, словно выкрутили ползунки в настройках. мы летели по улице, не оглядываясь на мрачное здание суда. теперь у нас не было обязательств, не висела над покорными головами неизвестность, мы возвращались во временное пристанище, размышляя над новым домом, где будем чувствовать себя в безопасности. и в этом не было сомнения. мне впервые захотелось построить планы и поделиться ими. грегори смущенно улыбался и поздравлял нас, прислонившись к дверному косяку, он встречал нас на пороге, словно верный пес, слабо повиливая лохматым хвостом. скоро грег оставил нас вдвоем, ощутив в этом необходимость. я был благодарен ему за все и шумно вздохнул, пожимая сильную руку. безмолвная благодарность перед старым другом.

мы остались наедине, и я больше не ощущал неловкости, напротив — чувства, дремавшие до этого, усилились, угрожая выплеснуться наружу. за время, проведённое в постели, тело накопило безудержную энергию, пусть и не зажили до конца синяки и ссадины. гораздо важнее сейчас было ощущение внутреннего спокойствия, и я без боязни заглянул селене в глаза, едва она оказалась рядом. они изменили цвет, ушла грусть, скрытая ото всех под ужасающей глубиной пережитого. осторожно провёл грубыми пальцами по вискам, опускаясь к скулам и шее, мы так долго были закрыты друг от друга, что теперь хотелось исследовать каждый участок плоти, такой податливой под сильными руками. тело тихо постанывало от отсутствия ласки и нежности, мне не осталось ничего, кроме как увлечь девушку за собой, не отрываясь от мягких поцелуев в губы и усадить на большой дубовый стол — единственную дорогую вещь в доме, скинув ненужную утварь. я сам не ожидал, что страсть так быстро найдёт меня, очевидно, мы слишком долго воздерживались, связанные обстоятельствами, пробуждая в этом моменте тайные желания тел.

одежда быстро оказалась на полу, обнажая красивую точёную фигуру не для этой обстановки, не для меня. на мне сотни шрамов, синяков и изъянов. широкая спина высится над хрупкой девушкой, готовая заслонить ото всех катастроф мира, неужели этого правда достаточно, чтобы полюбить такого, как я? на несколько мгновений замираю, прекращая дорожку поцелуев, поднимаю взгляд наверх, словно пытаюсь убедиться в намерениях, но не хочу снова все испортить ненужными словами и вопросами, пора прекратить чувствовать себя неудачником. возвращаюсь к нижнему белью, тонкая ткань которого рвётся с треском под неумелыми руками. виновато улыбаюсь, чувствуя переход от нежной осторожности к усиливающейся страсти. несмотря на горячее желание, действую по-прежнему аккуратно, но настойчиво, оттягивая удовольствие. ни к чему не принуждаю, следуя инстинктивным желаниям, слушаю тихие вздохи, подыгрывая в ответ глухим рычанием. этот момент только наш, и мы заслужили оказаться на главных ролях без оваций зрительного зала.

интимный момент, сопровождаемый оглушительной тишиной. мы прижимаемся друг к другу, тепло разливается по вискам, я подгадываю нужный момент и оказываюсь внутри, совершив грубый и сильный толчок. становится душно, но ничто больше не может смутить меня, ведь она наконец-то моя. впиваюсь зубами в кожу, оставляя неровные следы челюсти на шее и плечах. все мои мышцы напряжены в едином порыве, такие грубые под ее руками. выражаю свою животную нетерпеливость бесцеремонными рывками, чувствуя влажное и горячее на своём члене, стараюсь погрузиться в неё целиком и полностью, задействовав все силы, чтобы сделать хорошо. выхожу и грубо переворачиваю, облокачивая уже бывшую миссис эйден на гладкую поверхность стола. мне не нравится, что я не могу видеть ее эмоции, поэтому несколько раз захожу сзади и снова оказываюсь лицом к лицу, покрывая щеки горячим дыханием. секс для меня высшее выражение любви, о которой я не умею рассказывать словами, от того и действую весьма красноречиво, вкладывая в процесс чувства, надежно скрытые под грузным телом. напоминает выход на ринг, но гораздо более приятный и желанный.

воздух наполняется звенящим зноем, комната становится слишком тесной и маленькой для двоих, нас ведёт страсть, мы оказываемся под прохладной водой, продолжая одаривать друг друга поцелуями. вода приятно охлаждает измученное тело, запускаю пальцы в волосы, затем сильно прижимаюсь к селене, чувствую под собой холодный кафель. тот самый момент, когда становится слишком хорошо, и я тихо постанываю, обличив все свои слабости, я совершенно безоружен перед ней и готов сдаться. она расслабляется в моих руках, я обнажаю зубы в вымотанной улыбке и благодарно целую в уголок губ, подставляя струе воды лицо и голову. мы совершенно без сил, но мы вместе.

***

проходит достаточно много времени, чтобы обзавестись планами на будущее. мы планируем перебраться в туманный альбион, скрытый от посторонних глаз, вне компетенции бандитов и недомерков. не обещаю селене золотых гор, но с упоением рассказываю про яблоневые сады и конюшню неподалеку от дома. наша семья не могла похвастаться именитым родом или залежами несметного богатства, но мы всегда честно трудились и имели крышу над головой, а я мечтал открыть собственное дело и больше никогда не возвращаться к опасному заработку. с моими связями в англии и головой мисс мейсон это было вполне осуществимо, осталось накопить деньги на документы и билеты, но пока мы по-прежнему стесняли грегори, ведь отправиться на ринг я все еще не мог в виду ненадежного самочувствия. но жили мы значительно счастливее.

я без зазрения совести будил селену нежными поцелуями и готовил завтрак на троих, отдавая свою порцию бекона грегори. мы все чаще гуляли, на улице установилась прекрасная погода, и я тренировался преодолевать дальние расстояния, восстанавливая выносливость. потом отправлялся на пробежки, наслаждаясь тем, как тело возвращается к былой силе, а мышцы наливаются упругостью. мы пришли к распорядку, который устраивал нас и даже привыкли чувствовать спокойствие, излечивающее наши внешние и внутренние раны, мы пережили многое, но это значительно закалило нас, и мы стояли вместе против всех неприятностей — бытовых и глобальных. я учился жить с новыми ощущениями, ведь никогда раньше не погружался в серьезные отношения. учился уступать, слушать и слышать, беречь хрупкое и нежное и выстраивал новые нейронные связи, обещавшие надежно укорениться в моей голове. я расслабился и очень скоро пожалел об этом.

то был обыкновенный день, не отличавшийся от других. разве что пришлось перенести утреннюю пробежку на вечер из-за дождя. честно говоря, я был устойчив к любым погодным условиям, но настояла селена — она заботливо укрыла одеялом и прижалась теплым комочком, от чего я моментально заново уснул, обещая вернуться к спорту вечером. пытаясь сбить нарастающую внутри тревогу, перебирал ногами, подстраиваясь под спокойный ритм музыки в ушах, а вернувшись домой, не сразу заметил отсутствие селены. грегори покинул нас еще вчера, уехал порыбачить на озеро и тут мне в глаза кинулся беспорядок вокруг, от чего сейчас же подкосились ноги и запульсировало в голове. по привычке кинулся к оружию, но не обнаружил его, импровизированный сейф был нещадно выпотрошен, а деньги разбросаны возле, как не представляющие ценности. я принялся в панике метаться по квартире, задыхаясь от осознания произошедшего. это происходило на самом деле, и я кидался из стороны в сторону, чувствуя помутнение сознания, меня колотило. в расплывчатом мираже замечаю листок бумаги на столе, значит разгадка придет совсем скоро. падаю на колени, едва доходит смысл написанного и бросаюсь к телефону, набирая дрожащими руками заветный номер. какое-то время безэмоциональный голос не находит абонента, я кричу в пустое пространство, на лбу проступает крупная вена. грегори сипло здоровается, и я глухо раскаиваюсь прямо в трубку. — селену похитили.

don't want to let you down, but I am hellbound
though this is all for you, don't want to hide the truth

волна отчаяния сменилась волной злости, накрыла мой разрушенный город, с шумом сметая все на своем пути. можно ли чувствовать большую безысходность? кажется, мое тело изношено, измученно, и я бьюсь в стеклянный потолок. наверху безмятежность и райские кущи, разбиваю голову в кровь, но не могу пробиться. счастье вне досягаемости, смеется надо мной и дразнится, а я все пытаюсь ухватить его за вертлявую задницу. кажется, осталось немного, совершить последнее движение, но снова неудача бьет поддых. в сознании разгорается белый шум, происходящее мерещится тяжелым сном.

некоторое время нахожусь посреди квартиры, стоя на коленях, не в силах подняться. в бесконечной гонке лошадка выдохлась, лихорадочно переставляя ноги, взбивая пену удилами. ей бы хорошего жокея, который смог провести к финишу, подсказывая поводьями, но она совсем одна. впереди только песочная лента длинного скакового круга и грустные перспективы. поднимаюсь, придерживаясь руками за стол, в трубке все еще слышен озабоченный голос старого друга, он взволнован и переспрашивает, надеясь услышать, что я ошибся и поспешил с выводами. увы, квартира по-прежнему в полном беспорядке, а в воздухе витает запах мрачного и удушливого. пытаюсь соображать быстрее, разглядывая случайные предметы, как возможные улики, но понимаю — это бред и с тяжестью падаю в диван, погружаясь в тот с головой.

мы общались с грегори короткими фразами, он строго спрашивал, уточняя детали — привычная солдатская выправка, когда ситуация накаляется. я старался отвечать максимально кратко и сжато, но эмоциональное то и дело прорывалось наружу, и я заходился в праведном гневе. собеседник терпеливо ожидал https://i.imgur.com/ccFcoXZ.gifокончания бури и снова задавал вопросы, пытаясь собрать как можно больше информации. на какой-то момент он удалился, и эти несколько минут казались мне бесконечными. я слышал, как тикает стрелка настенных часов и бьется в окно большая муха. потом мы снова разговаривали, подключая старые связи. к разговору присоединялись люди, голоса которых я позабыл и предпочел бы никогда больше не слышать. но для достижения нужных результатов в самый короткий срок, необходимо было поступиться гордостью и принять любую помощь, даже самую неприятную. — да, я понял. мягкий тембр с едва различимой ноткой разочарования, вроде бы успокоился немного. дышать стало легче, квартира приобрела цвет, наполнилась деталями, ко мне возвращалась наблюдательность и сила, казалось бы утраченная навсегда. поднялся на ноги, расправил плечи размялся, мысленно выстраивая дальнейшую цепочку действий. первым делом было решено достать оружие, взамен того, что бессовестно украли вместе с главным сокровищем. наивно было предполагать, что лишат меня защиты, скорее разозлят и заставят действовать более решительно. отправляюсь к знакомому даже не запирая дверь — какой теперь толк?

какой-то ломбард и затасканный перекупщик, пахнет дешевым табаком и грязными делами. надоело играться в благородного рыцаря, начищать доспехи и копить на белоснежного скакуна, теперь я ввязываюсь в опасное дело, пора отбросить сказки, где принцессу спасает очаровательный принц. https://i.imgur.com/kWntxSL.gifна этот раз ее спасет дракон. проверяю обойму, поднимаю глаза на продавца. мы встречаемся взглядами и тут же расходимся, ему сообщили обо мне, и он не хочет задавать лишних вопросов, нервируя человека на пределе. наверное, выгляжу чересчур свирепо, от меня шарахаются случайные прохожие и стайки птиц, имевшие неосторожность запутаться под ногами. наведываюсь по нескольким адресам, подготавливаясь к битве, но главный противник впереди. сердце готово выскочить из груди, но внешне волнение едва различимо. затихаю в обусловленном месте, дожидаясь грегори — осталось набраться терпения и выждать нужный момент, чтобы ударить по противнику изо всех орудий.

встречаемся с другом и даже не здороваемся, лишь тихо киваем, ощущая серьезность и напряженность момента. он разузнал адрес заточения, и я готов сейчас же сорваться с места, но он останавливает меня, с трудом удержав за широкие плечи. объясняет, что не нужно лезть на рожон и не уверен в правильности моего выбора. сгоряча посылаю его, ведь он совсем не понимает о чем говорит. меня уже не задержать, мною движет высшее чувство — такое неизвестное, но настолько приятное, ради него можно и рискнуть жизнью. тем более такой никчемной. вываливаю это на голову грегори, он замолкает и прислушивается, склонив голову набок. не понимает, но впервые видит меня таким. сбивчиво дышу, перебирая в руках пистолет — смотрится игрушечным в сильных натруженных руках. все-таки присаживаемся и обдумываем дальнейший план, напарник знает место, но не обладает сведениями о том, что нас ждет, о количестве людей и целях мистера бойда. рассказываю о нем вкратце, чтобы друг убедился в его садистских наклонностях, но грег все равно обращается к мозгу, заглушая стук моего сердца. он беспокоится обо мне.

мы договариваемся установить за квартирой наблюдение, я с нажимом соглашаюсь, ведь пока это самый лучший вариант, не лезть же напролом. теперь нашим временным пристанищем становится дом напротив, откуда мы по очереди смотрим из окна в охотничий бинокль, словно мальчишки, подглядывающие за красивой соседской девчонкой. неизвестно сколько проходит времени, мы записываем изменения, оцениваем обстановку. похоже, вокруг нет телохранителей бойда, он хранит это место в секрете, скрываясь от досужих глаз в черных очках и бейсболке. выходит не часто, лишь за провизией и какими-то документами, не пользуясь машиной. квартира с пожарной лестницей и попасть внутрь можно через нее, нужно лишь уличить момент, и я с нетерпение жду, когда ненавистный мне мужчина в очередной раз покинет насиженное укрытие. просто смешно, чем он руководствуется? неужели настолько богатый человек может обладать такой неуемной жаждой обладания и ревностью? наверное, он вдоволь наигрался в диковинные игрушки и теперь резвится с человеческими жизнями, возомнив себя богом. ублюдок.

в комнате душно, мы не открываем окна. грегори решает освежиться и выскользнуть на улицу за газировкой, а я остаюсь наблюдать. не помню, когда спал в последний раз и совершенно потерял счет часам, оставаясь в коматозном состоянии. замечаю движение внизу, кидаюсь к биноклю, разглядывая силуэт человека. бойд вышел из двери, оглядываясь вокруг, и мое тело вытягивается, как струна, готовая выстрелить. медлить нельзя. срываюсь вниз, не обращая внимание на отсутствие напарника, совершенно забываю его слова и напутствие не горячиться. превращаюсь в клочок нервов, мышцы напряжены до предела, на лбу выступает вена, и я готов взорваться, только поднеси острую иголку. продвигаюсь к дому широкими шагами, походя на грозовую тучу, из которой выстреливают вспышки молний. лучше не стоять у меня на пути.

сохраняя остатки разума, выбираю не парадную дверь, а взбираюсь по пожарной лестнице, ржавые прутья проминаются под тяжелым весом, конструкция раскачивается. стараюсь действовать максимально тихо, но не получается, кажется, все здание знает о моих намерениях. заглядываю в окно, ставшее таким знакомым за несколько дней, стучусь, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за тусклым стеклом и темными занавесками. еще мгновение и показывается измученное лицо, обеспокоенное, но тут же озарившееся лучом надежды. что-то поднимается во мне, я чувствую облегчение, но сдаваться рано. селена жестами показывает мне — окно заперто на замок и открыть его не представляется возможным, все больше ненавижу бойда. обматываю кулак носовым платком, удостоверяясь, что внизу никого. одним сильным движением разбиваю стекло вдребезги, в руку впиваются острые осколки, но мне все равно. срываю маленький замочек с петли, открываю окно и вваливаюсь внутрь, подхватывая затворницу на руки, вдыхая запах волос. мы снова вместе и никто не сможет разлучить нас, разве что новая волна случайностей и несправедливости.

мы чувствуем, что оставаться надолго здесь нельзя: в воздухе витает привкус металла и опасности, мне противно. оглядываюсь в поисках оружия или чего-то ценного, но единственное, что сейчас действительно важно — отвезти селену подальше от этого места, не медлить. поворачиваюсь ко входной двери спиной, чем немедленно плачусь самой высокой ценой. она отворяется тихо, я не успеваю среагировать, но человек, который появляется в дверном проходе подготовился, вооружившись железной трубой, едва удерживая ее в руках. он обрушивает все свои силы в последний рывок, он полон ненависти и желания отомстить обидчику. моя голова разве что не трещит от внезапного удара, в последний момент я успеваю посмотреть на селену, в ее глаза, полные ужаса. затем мой взгляд затуманивается, все вокруг теряет смысл и цветность, и я падаю ничком на пол, подняв вверх столп пыли. падаю тяжело, медленно, прямо на лицо вперед, ошарашенный от боли и внезапности. вокруг все прекращает существовать, выключается и остается лишь маленький, призрачный шанс надежды на то, что все скоро закончится. но хуже уже быть не может.

If this is to end in fire then we should all burn together
Watch the flames climb high into the night

And I see fire, hollowing souls

звенящая тишина накрыло все тело. как описать это ощущение? перед сном нас окутывает приятная пелена, веки тяжелые и темнота сменяется сновидениями. мне казалось, что меня погрузили под синюю толщу воды, уши заложило и сверху обрушилось давление, дышать было невозможно, я задыхался. не отключился полностью, пытался изо всех сил оказаться на поверхности, втянуть спасительный воздух, но тонул, тонул... пришло осознание — такое уже случалось когда-то, и снова знакомый голос вел меня за собой, но на короткое мгновение я ушел в себя и после наваждение ушло, будто и не было.

люди в комнате совершали хаотичные движения, царила полная неразбериха. грегори мешком навалился на обидчика, пытаясь обезопасить всех вокруг, вырвав из рук бойда пистолет. негодяй воспользовался моментом, выбил его из моих ослабевших ладоней, и теперь оказался самым непредсказуемым человеком в этом помещении. что творилось в голове у мистера эйдена было известно одному лишь богу, но он уже давно покинул это злачное место и не участвовал в нашей судьбе, иначе мы не кончили бы так плохо. время от времени я подавал признаки жизни, мычал нечто нечленораздельное, двигал губами и пытался вернуть контроль над телом. напрасно. каждое движение отзывалось болью, голова звенела, я погружался во тьму. перед моими глазами мелькали фигуры, тени, лица и бесконечная возня мешала сосредоточиться. хотелось прекратить все разом, но я лежал на полу бесполезным мешком, в полном осознании своей беспомощности.

тошнило, к горлу подкатывал ком, ощущался стойкий привкус железа, а время не ощущалось. мой организм вынес достаточно испытаний в последний месяц, поэтому практически сдался, получив новое и не слушался, настойчиво отправляя меня в нокаут. белой полосой мелькнула настольная лампа, она точно угодила в голову мистера эйдена, рядом послышался шум, на пол полетели осколки. хрупкая девушка возвышалась над человеком, который причинил ей так много боли и, кажется, была довольна собой, хоть это было трудно распознать за воинственным лицом, полным ярости. грегори осторожно облокотился на стену, шумно вздохнув, а затем ловким движением ноги отбросил тяжелый пистолет подальше в угол комнаты. он проскользил мимо меня, и я приоткрыл глаза, чтобы разглядеть происходящее получше. приподнялся на руках, с трудом повернулся на своих товарищей, еще немного полежал, словно набирая в мышцы побольше сил и оттолкнулся от земли, пытаясь совладать с непослушным телом на шарнирах. все вокруг расплывалось, но спустя несколько минут начало приобретать форму, грегори поспешил поддержать своего неудачливого товарища, не упустив возможности поворчать на безрассудство. мы договаривались совсем о другом, но в результате все вышло так, как должно было быть. я еле приподнял уголки пересохших губ, рассматривая селену. кажется, ей не причинили вреда, и я с отвращением перевел взгляд на тело, покоившееся на полу. мы сменили друг друга, как часовые и теперь тяжелый звон наполнял голову бойда, но никому не было до этого дела.

я доковылял до противоположной стены, с трудом нагнулся за пистолетом, прислонив руку к голове, чтобы она не голосила так сильно. сознание потихоньку возвращалось, неловкие движения становились уверенными, но оправиться от сильного удара до конца не получалось. слишком много требовал от уставшего и перенапряженного тела, боль преследовала меня по пятам и гнала вперед — обезумевшего и полуслепого. впрочем, силы дойти до селены нашлись. я погрузился в спасительные объятия, втянул ставший родным запах, прикоснулся к колечкам волос, ниспадавшим на лоб, где появилась испарина. взял холодную, дрожащую руку, некрепко сжал и кротко поцеловал в губы, стараясь не спугнуть наступившую вокруг тишину. казалось, все закончилось, но витала и чувствовалась какая-то недосказанность, напряжение не спадало, наоборот — усиливалось и рассекало воздух натянутой струной. грегори тоже не расслаблялся, высматривая кого-то в разбитое окно.

мы захотели оттащить тело от выхода, рассчитывая покинуть комнату как можно скорее, но бойд удивил нас в очередной раз. он поднялся и с небывалой прытью оказался около девушки, заламывая ей руки. все произошло настолько быстро, что я не успел среагировать, смешно мотая головой из стороны в сторону. правда, забавного было мало, селена оказалась во власти мужа, давно потерявшего свои права. и честь. мы с грегори переглянулись, https://i.imgur.com/rVebsiD.gifне пытаясь совершить и движение, ведь это могло стоить кому-то жизни. я не выдержал — настолько устал от затяжного кошмара и боли, поэтому снова подал голос, зарычав словно загнанный и раненный дикий зверь, шкуру которого подпалили и натыкали в нее острые стрелы. наконечники торчали из кожи, кровь стекала струйками и придавала животному зловещий вид. в его глазах пульсировали полопавшиеся сосуды, зрачки расширялись и сужались, сердце колотилось и давало команду мозгу вырабатывать адреналин, пуская его по венам. я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, опустошенным, слабым и уязвимым. руки бойда переплелись на нежном горле, взгляд был безумен, зубы стиснуты и вместе со словами вылетали всплески слюней и крови. комната звенела и сократилась до крохотных размеров, дышать было тяжело и больно, но я дышал, внимательно ловил каждое движение соперника и кидал умоляющие взгляды на селену — только держись и никакой инициативы, прошу. грегори попытался приблизиться, но бойд сильно сжал трахею, клянясь задушить бывшую жену собственными руками, кричал, чтобы я положил пистолет на землю, но я лишь схватился за него увереннее и прикрыл глаза, рискнув дать себе несколько секунд на раздумия.

как можно решиться лишить человека жизни? я уже делал это раньше, принимая грех на душу. делал по принуждению, не сумев ослушаться приказа. делал по незнанию и неопытности, по мальчишеской глупости. достаточно ли этих причин, чтобы оправдать подобный поступок? едва ли. люди, возомнившие себя богами никогда не могут быть оправданы, какими благими не казались их намерения. я глядел на то, как из недавно живого тела уходил дух, приходила смерть. захватывающее чувство секундой сменялось на потрясение, оцепенение, тошноту и подкашивающиеся ноги. люди никогда не умирали с достоинством, падали на колени, закрывали глаза, плюхались неловко и грузно на землю, поднимая толщу пыли. казалось, все это происки кинематографа, сейчас из-за декораций выйдет режиссер с зубочисткой во рту, а человек встанет, отряхиваясь от грязи, заулыбается и пожмет руку — сцену сняли в один дубль. но второго шанса не будет, ты стоишь около бездыханного тела и осознаешь происходящее, пытаясь совладать с эмоциями. бежишь за кусты, извергая желчь и остатки сухого пайка, плачешь, а потом перекручиваешь сцену ночами, ощущая дрожь в коленках. потом свыкаешься, вроде бы забываешь, но временами видишь те стеклянные глаза и слышишь предсмертный стон. ужас, который невозможно вычеркнуть из памяти. но сейчас мне предстояло вновь пережить это.

именно так. не было другого варианта, который предполагал бы закончить этот кошмарный сон. мне было необходимо взять на себя ответственность и спасти всех, пусть даже ценой собственной свободы и совести. я думал об этом раньше, но тогда отогнал мрачные мысли, как назойливую муху, теперь все становилось реальностью. в голове звенело, на лбу взбухла вена, означающая глубокий мыслительный процесс, происходящий внутри и муки выбора. тело напряглось, руки вспотели. грегори перевел взгляд на меня, обеспокоенный долгим молчанием, бойд тоже затих, предчувствуя недоброе. все продолжалось лишь мгновение. друг слабо мотнул головой, в глазах читалась тревога и отрицание, так бывает, когда становишься свидетелем катастрофы или катаклизма. невозможность предотвратить содеянное —  это больно и страшно, и когда из пистолета вырвалась горячая пуля, вернуть время назад было нельзя.

время замерло, я бы мог посчитать каждый свой вздох. точность выстрела была поразительна, свинец быстро нашел свою цель, врезаясь в кость, поднимая всплеском кровь. я никогда не ошибался, имея за спиной многолетний опыт, прослыв отличным стрелком и бойцом. бойд закатил глаза, не до конца понимая, что произошло. мгновенно ослабил хватку, отпуская жертву — теперь его волновала лишь собственная участь. короткое расстояние между нами позволило пуле пройти насквозь, со свистом вылетев в стену, застыв там навсегда. мое лицо оставалось непроницаемым, не дрогнул ни единый мускул, никто не догадался бы о моих чувствах и мучениях, о моей борьбе, которую я вел сам с собой. из небольшой раны хлынула багровая жидкость, заливая дорогой костюм и деревянный пол. деньги на счету этого человека резко перестали иметь значимость, он стал таким жалким и слабым, рухнул на пол, задержав взгляд на мне и умер, не оставив после себя ничего важного и хорошего. мы стояли над ним судьями и не могли поверить в реальность. хуже всего было селене — она никогда не видела смерть так близко.

преодолев первый порог оцепенения, я упал на колени и опустил голову вниз. черное дуло пистолета еще дымилось и наполняло комнату едким, удушливым запахом трагедии, смерти. пятно крови расползалось, руки бойда были раскинуты, ноги замерли в неестественном положении. грегори поспешил ко мне, выхватывая оружие из рук, будто я представлял опасность. позже он скажет, что это был единственный выход, единственная возможность сбежать навсегда и избавиться от гнета прошлого, но сейчас мой товарищ лихорадочно заметал следы, позволявшие выйти на нас и найти. я был не в состоянии этого сделать. удивительно, но больше всего меня волновала селена, ее мнение о случившемся, тревога, поселившаяся на душе. что если она не воспримет это как освобождение или подвиг, что если я отвратил ее от себя, положив конец страданиям? что если она увидит во мне другого монстра и побоится оставаться рядом? мысли наполняли больную голову, разъедая и без того мутное сознание. она наконец-то свободна — это самое важное, значит — моя цель выполнена, миссия спасателя и хорошего мальчика, подставляющего шею ради других. я не мог поступить иначе и вернуть назад ничего уже нельзя. я буровил взглядом пол и не смел поднять голову, наблюдая за тем, как пятно крови становится все ближе.