Yeah, I knew it, you was my type
We ain't gotta skip to the highlight
You're the highlight girl of my life

надевать черный похоронный костюм было тяжело, но наблюдать за траурными лицами и слезами женщин, было куда сложнее. двойные похороны — мероприятие, которого хотелось избежать, но жизнь ударила под ребра, не дав времени оправиться. мой отец лежал там совершенно умиротворенный с загримированной дыркой от пули во лбу, его прекрасно подготовили к похоронам, подарив всем возможность проститься и увидеться последний раз. мне предоставили право подойти первым — горячо любимый сын наклоняется, целует своего отца и проводит рукой по ткани пиджака, как обычно идеально.

именно отец приучил меня к порядку, запрограммировал не нарушать системы, следовать правилам и всегда проводить работу над ошибками. юный эдвард флейм шел с гордо поднятой головой и никогда не боялся трудностей, ощущая за спиной властную, жесткую, но справедливую руку. несгибаемость передалась по наследству, как и огромное состояние. усидчивость и целеустремленность наработалась с детства, а элитная частная школа и многочисленные репетиторы сделали свое дело, выпустив в свет прекрасного джентльмена, который с упоением ринулся помогать отцу в его делах. в голове никогда не было мыслей, что все может быть по-другому. для меня было уготовано определенное будущее, ни шага в сторону. потертое кожаное кресло, кипа бумаг и договоров, черный кофе на обед и ясность ума вкупе с отменной интуицией. последняя предсказывала мне трагические события, но я отмахивался, списывая все на усталость. сейчас целовал холодный лоб с искренней благодарностью, мой отец был великим человеком и воспитал достойного сына.

следующий гроб был не менее красивым, но слегка вычурным, каким и был при жизни его владелец. мистер синклер был полной противоположностью моего отца, но именно это позволило им заключить столь продолжительный и выгодный союз, связав судьбы двух семей. мне нравилось, когда мистер синклер внезапно врывался в наш кабинет и заполнял его собой, вызывая у нас добрую усмешку. именно такой была его дочь, которая стояла подле бездыханного тела. ее лицо приобрело холодный оттенок, припухлость выдавала бессонную ночь и долгие слезы. мое сердце дрогнуло и отозвалось нежным трепетом, мне захотелось подойти и утешить ее, но я подавил это живое желание, предпочитая отстраниться. ей необходимо было попрощаться, ведь я уже давно сепарировался от родителей, а она всегда была маленькой папиной принцессой. каждый простился с близкими, как мог и должен был пережить это сам. мы сели вместе, не глядя друг на друга, впрочем, как обычно и слушали проникновенную службу, звучал орган и пахло ладаном. вокруг было много цветов и красивых леди в черных платьях и вуалью на шляпках. у наших отцов было слишком много почитателей и друзей, тем более трагичнее ощущалась их смерть, как самая большая несправедливость и случайная оплошность. преступников, отнявших жизни у двух примерных семьянинов и успешных бизнесменов, еще не нашли, но я точно знал, кто причастен к этому и какие события произойдут дальше. я должен быть готов к этой буре и укрыть от ее последствий оставшихся близких, теперь я стал главой своей семьи и рода.

затем мне дали сказать речь, которую я приготовил накануне и выучил наизусть, так отдавал своему отцу последнюю честь. поднялся с места, оправился и вступил на помост, держа голову в привычном положении. острый нос был слегка вздернут и направлен точно прямо, идеально ровно подстриженные волосы, на дорогом костюме ни соринки и совершенно чистая речь с четким английским акцентом, точно где-то есть диктофон и запись отправится прямиком в учебники, как пример для подражания. в зале зашептались, сравнивая меня с отцом, мы действительно были одним целым. грамотный симбиоз старшего и младшего поколения без конкуренции и излишней опеки. я с упоением рассказывал о любимом человеке, вызывая слезы счастья и горя. лица гостей менялись, в толпе появлялись улыбки, слышались вздохи, но абсолютно все свелось к сожалению и горькой обиде, заполнившей весь зал. она затаилась в сердце каждого и за последними словами послышались рыдания наиболее несдержанных, а я сошел к своему место совершенно вымотанный, совершивший рекордный забег, вынувший свои чувства наружу. пора снова поймать их и запечатать внутри, чтобы никто не увидел. амели сидела рядом, и я не смотрел на нее ни во время речи, ни сейчас. она точно сбила бы меня, только ей одной это и удавалось — выводить чопорного и сдержанного эдварда из душевного равновесия, поэтому мне захотелось оказаться подальше от нее. я вышел на свежий воздух и бродил по улице около получаса, прежде чем вернуться. было зябко и слегка морозный воздух позволил оправиться, действуя в отрезвляющей манере. закончив с официальной частью, мы отправились в особняк, чтобы хоть немного скрасить печаль вкусным горячим ужином в кругу друзей и близких. как он любил.

дома немного отпустило, успокоился в привычной обстановке, помогло и отсутствие гробов с мертвыми телами, теперь они навсегда останутся в памяти любимыми и счастливыми, но перед глазами все равно будет всплывать ужасающая картина. вокруг было много свечей, ароматов выпечки и зажаренной индейки, официанты осторожно сновали между гостями, предлагая напитки и закуски, а я искал глазами жену, испытывая желание извиниться за короткое отсутствие, хотя и понимал — необходимости в этом нет. нашел ее с бокалом вина в руках, иначе и не представлял. она как-то уменьшилась в размерах, кажется поместилась в ладошку, осунулась и стала старше, повзрослев за один день от пережитого. но даже здесь, при таких обстоятельствах, она оставалась неизменно красивой и элегантной, черное платье подчеркивало хрупкую фигуру, и я любовался издалека, переживая в который раз — она моя, но не принадлежит мне. внутри сжалось, я смотрел на нее с искренней теплотой, это подмечали все. менялись черты лица, я озарялся светом и становился влюбленным мальчишкой, она могла вертеть меня, как захочет, но почему-то не решалась, а может быть не подозревала какой обладает силой. мне открылось — скоро все изменится, и я откровенно боялся перемен, привыкший контролировать. наконец-то мы встретились взглядами, и я отвел глаза, не подпуская близко к сердцу. не сейчас, сегодня день наших родителей, и нам нужно было это пережить.

подошел к ней, выслушав по пути несколько соболезнований. взял под локоть, понимая, что скорее всего одернет меня и отстранится, но все равно был рядом и высился над ней острой скалой, за которой можно спрятаться и не бояться. необходимость изображать счастливую семейную пару сохранилась и некоторым гостям было странно, что любимая жена не рыдает в объятиях своего мужа, поэтому я решился сделать замечание почти шепотом, прекрасно осознавая какая грядет буря после сказанных слов — любимая, возьми меня за руку, умоляю тебя... амели, здесь много наших деловых партнеров, мы должны показать, что все договоренности в силе. пожалуйста, потерпи хотя бы немного ради меня, скоро все закончится. нежность и боль в моем голосе смешались в целое, я никогда не мог приказывать, не мог отказать, старался лишь мягко подталкивать к нужным решениям, терпеливо пережидая всплески эмоций, вспышки безнаказанности и капризы, свойственные ей. впереди нас ждали тяжелые времена, и ее бунтарство не сыграло бы на руку, поэтому я начал подготавливать почву уже сейчас, совершенно забывая о том, что у нее тоже умер отец.