Приглушенный свет в этой части огромного двухэтажного клуба давил на глаза куда меньше, чем стробоскоп в самом центре зала. То ли возраст дает о себе знать, и я стал слишком стар для того, чтобы быть в центре и веселиться до четырех утра, то ли у меня сегодня было не то настроение. Масштабные мероприятия выматывают любого человека, не только актера, но и каждого, кто в принципе причастен к организации таких событий. Когда мне было лет двенадцать и мы с семьей только переехали в США, я и подумать не мог, что окажусь на Комик Коне не только в роли зрителя, но и в качестве актера, исполняющего роль одного из супергероев. Если бы не актерство, не представляю, где еще я мог бы воплотить в жизнь столько веселья и драмы одновременно. Я чувствовал себя на своем месте. Сегодня, сидя с Крисом и Энтони, я также чувствовал себя в своей тарелке. Первая кружка пива шла куда медленнее, чем обычно, в то время как подколов Тони становилось все больше. Я усмехнулся, делая очередной глоток пенного, и наблюдая за тем, как спорят мои друзья. Осталось дождаться нужной кондиции и зрелище станет еще интереснее. Откинувшись на спинку кожаного кресла, я поставил кружку обратно на стол. Быстро взглянув на телефон, я не увидел ни одного сообщения от Элизабет: она и не обещала, что заглянет сюда после конференции, но в глубине души я надеялся на то, что она изменит свое решение. Признаться себе в том, что я соскучился по нашим разговорам и своему состоянию рядом с ней было адски сложно. Я предпочитаю не думать лишний раз о том, что ставит меня в тупик, поэтому я просто нажал на кнопку блока и убрал телефон в передний карман джинс. В конце концов, я бесконечных разъездах я уже и не вспомню, когда мы виделись с Эвансом и Маки. У нашей профессии также есть очевидные минусы — и этот один из них.
     Не уверен, что знаю, сколько прошло времени с того момента, как наш разговор затянулся. Пожалуй, я был рад тому, что хотя бы на вечеринке смогу провести время, не отвлекаясь на обязательства, которые диктуют правила Комик-Кона. Хоть вечеринка и была закрытой, и это означало, что здесь не будет папарацци и журналистов, которые не знают слова "нет", я все равно знал, что самоконтроль мне не помешает. Кружка вновь наполнилась холодным пенным, и я подумал о том, что это все-таки не такой плохой вечер и можно задержаться на подольше. Завтра вечером у меня самолет обратно в Лос-Анджелес из Сан Диего, а значит я еще успею отоспаться, даже если перестану считать количество выпитых мною кружек. Иногда я предпочитаю напитки покрепче, но сегодня, в компании не просто коллег, а друзей, этот выбор был для меня очевидным. Из-за очередной шутки Маки я чуть не захлебнулся и назвал его уродом, попутно убирая мелкие капли пива со своих джинс салфеткой. Не мешало бы выйти и покурить. Да, у меня много плохих привычек.
     В нашей компании не так много курящих, поэтому в одиночестве я отправился к лестнице, чтобы спуститься вниз и выйти на улицу через запасную дверь, как раз предназначенную для таких, как я. Однако, я не успел спуститься вниз, как невольно осмотрев небольшой проход, заметил там Олсен. Поверить не могу: она все-таки пришла? Улыбка как у настоящего дурака мгновенно появилась на моем лице. Я еще не так много выпил, чтобы мои глаза меня подводили. Определенно, это была Элизабет, и она не меня не видела. Уверенным шагом я поспешил спуститься, чтобы догнать девушку. Иногда я ловил себя на мысли, что мне не хватает ее компании рядом, и был готов благодарить Комик-Кон еще и за то, что и здесь мы сумели пересечься, несмотря на плотно забитые работой графики по разные стороны континента. Рад видеть Элизабет здесь буду не только я, и именно поэтому я так спешил перехватить ее до того момента, как это сделает кто-то другой. И не факт, что я успел сделать это первым: тогда, когда я подходил к ней, рядом с ней уже стояла какая-то девушка, возможно, актриса, имени которой я просто не знал.
      – Элизабет? – аккуратно коснувшись локтя девушки, я быстро оказался прямо перед ее глазами, – не хочу показаться бесцеремонным, хоть иногда таковым являюсь, но я украду у вас эту девушку, – обратившись к рядом стоявшей незнакомке, я повел Лиз за собой немного в сторону.  Я обнял Олсен, слегка прижав к себе. Конечно же, не успев спросить ее об этом. Я настолько был рад ее видеть, что позволил себе немного вольностей. Когда мы виделись с ней днем, у нас просто физически не хватило времени на то, чтобы нормально поговорить. Я понимал, что упускаю возможность узнать о ее делах, и ее присутствие здесь было единственным выходом для нашего общения. Возможно, я все-таки староват, но в своей жизни я предпочитаю личное общение, а не общение посредством телефона. Его я обычно использую для связи и решении каких-то важных вопросов, не более того. Когда мы снимались вместе с Элизабет, я наслаждался тем, что в любой момент могу зайти в ее трейлер и пообщаться с ней. Как я могу сейчас упускать такую возможность? – признавайся, кто этот человек, который уговорил тебя прийти? – это не так важно, как само ее присутствие здесь. Не знаю, сколько у нас есть времени для того, чтобы нормально пообщаться, но я не собираюсь терять ни минуты. Элизабет вызывает во мне странное чувство. Мне сложно не только описать его, но и понять. Мы как лучшие друзья, которым неважно, сколько лет прошло с их последней встречи, но при этом она девушка, с которыми у меня в принципе редко складывается какая-либо дружба.

Музыка в момент сама собой стала тише. Я слышал голос Элизабет настолько отчетливо, словно это был мой собственный. В этом и есть способность Олсен, как в кино, так и в жизни — невольно притягивать к себе внимание. Я даже не пытался с этим бороться. А какой смысл? Я не помню, когда в последний раз мы виделись: полгода назад или год? Пожалуй, прошло достаточно времени для того, чтобы наше взаимопонимание сошло на нет, но только не в случае с Олсен. Я всегда с головой погружаюсь в работу, слишком сильно вживаюсь в роль, отчего многим может показаться, что другой жизни у меня и нет. Однако, это не совсем так. Из-за того, что мой график плотно выстроен вокруг множества проектов, я не ставлю свою жизнь на паузу, но и не живу настолько полноценно, насколько бы мог. "Пэм и Томми" — отличное тому доказательство. Я проводил почти все сутки на съемочной площадке, я действительно пытался понять Томми и стать им на время, ограниченное съемками, периодами возвращаясь в свою собственную жизнь. Иногда отвечая на звонки. Иногда встречаясь с кем-то из друзей. Номинальное общение, которое не приносит должного удовлетворения. С Элизабет все было иначе, но признаться себе в том, что позвонить ей для меня было равносильно погружению в себя, я не мог. Или просто предпочел жить здесь и сейчас, не задумываясь о том, как бы усложнить жизнь человеку, который заслуживал только хорошего. Я — не есть это хорошее.
     Хотел бы я думать о том, что виной моим мыслям просто пиво, выпитое ранее. Хотел бы, но не буду. Скользнув пальцами по своей легкой щетине, я оглядел девушку и мой язык перестал меня слушать: — черт, выглядишь прекрасно, — так и есть. Не уверен, есть ли у Лиз сейчас кто-то, но на его месте я бы ревновал. Мне было приятно слышать, что причина, по которой она изменила свои планы на вечер был я. Кто я такой, чтобы упускать время, которое мы можем провести вместе? Помню, на съемках, мы часами торчали в трейлере. Я и не помню, о чем мы разговаривали, но все было настолько естественно и просто, что осталось в моей памяти как моменты, которые стоит ценить. Ах, да, я помню, как Элизабет наносили грим, а мне было сложно удержаться от того, чтобы лишний раз не смешить ее. Я помню то подавленное состояние, в котором Олсен вынуждено находилась, и, признаться, до сих пор не уверен, смог ли хоть немного вытащить девушку из того тягучего болота. Рядом с ней были и другие люди. Другая поддержка. Однако, ничего не мешает мне утешать себя мыслями, что испорченный от смеха грим Элизабет, был первой ступенью выхода из того состояния, в которые ее загнали предыдущие отношения.
     — Идем со мной, — едва касаясь спины Элизабет своей ладонью, я кивнул в сторону бара, куда мы отправились вместе через пару секунд. По правде говоря, одна из причин, по которой Лиз всегда отличалась от других — это отсутствие неловкости в разговоре, несмотря на долгое отсутствие друг друга в жизнях обоих. Оказавшись у барной стойки, я сделал заказ, а затем, облокотившись о стойку, повернулся к девушке: — слишком много работы, я даже подумывал о том, чтобы впервые за пять лет взять отпуск, — кого я обманываю, я разве смогу отдыхать? Маловероятно. В том понимании, к которому привыкли люди, — но нам грех жаловаться, не так ли? Твоя карьера заслуженно идет вверх, — стоит ли говорить о том, что я и сам хорошо осознаю, что Элизабет наверняка не помнит, когда у нее был последний выходной? Комик-кон — это отличное масштабное мероприятие, способное в миг повысить рейтинг любого актера, мало-мальски причастному к этому фестивалю, а также это работа, которую каждый из нас выполняет. Закрытая вечеринка, устроенная организаторами, специально для того, чтобы все, кто упорно трудился во время фестиваля, отдохнули, не для всех является таковым. Хотя лично я шел сюда для того, чтобы выпить, расслабиться и пообщаться со своими друзьями и коллегами вне камер и вне пристального внимания, где всегда стоит помнить о своей репутации.
     Так, я не буду придумывать себе, что прикосновение Лиз было желанием прикоснуться ко мне, чтобы не разочароваться.
     Черт, это все пиво. Определенно, так ведь?
     Я слежу за взглядом Элизабет, которая кивает в сторону выхода. Невольно пару секунд смотрю туда же. Почему бы и нет? Если так подумать, останься мы и дальше здесь, нам так и придется повышать голос, чтобы услышать друг друга. — мне нравится ход твоих мыслей, — улыбаюсь, делая глоток из своей кружки, — где ты остановилась? — уверен, в баре при ее отеле явно нам будет куда комфортнее, чем здесь. По крайней мере, нам никто не будет мешать общаться. Крис и Тони явно не расстроятся из-за того, что мы оба покинем их. Тем более, с одним из них я встречаюсь на следующей неделе в Лос-Анджелесе. Организаторы комик-кона часто предлагают бронь в отелях за свой счет, но в таком случае мы обязаны отработать рекламу этих мест. Большинство актеров предпочитают поручать такие вещи своим агентам, чтобы не быть никому должными. Собственно, именно это и произошло в нашем случае.
     Я знал, что возле клуба ожидает ни одно дежурное такси, поэтому решил не тратить время впустую. Ступив на пол со стула, я потянул за собой Лиз и мы вместе отправились в сторону выхода. Я успел оставить несколько зеленых купюр бармену. Да, это было необязательно, так как все уже было оплачено организаторами, но я всегда предпочитал поощрять чужую работу. Когда-то я сам работал барменом какое-то время и прекрасно знал, как устроена вся внутренняя кухня подобных заведений. Уже на выходе из клуба я осознал, что взял Олсен за руку. Позволил себе подобную вольность. С одной стороны в этом не было ничего такого, а с другой стороны я почему-то обратил на это внимание и подумал о том, что ее рука немного прохладнее, чем моя.

Иногда личное должно оставаться личным.
     Я приверженец того, что моя частная жизнь принадлежит только мне, поэтому мне съемочной площадки я стараюсь максимально отдаляться от сми. Какого черта именно сегодня, покидая клуб вместе с Элизабет, я напрочь забыл о прессе, которая так и жаждет момента сделать сенсацию из воздуха? О последствиях я явно не думаю, и, в принципе, мне как-то плевать на то, как кто-то может расценить сейчас нас. Видимо, Элизабет — единственная, кто влияет на меня так, что я упускаю контроль такой важной части своей жизни. Даже если бы я сейчас захотел задуматься, а значит ли это что-то, я бы все равно не смог довести свою мысль до конца. Я слишком спешил, чтобы сесть в такси, предварительно придержав дверь машины для Олсен.
     Несколько кварталов и мы уже на месте. Проходя вдоль лобби отеля, оказываемся в баре. Свежий воздух немного перебил хмель во мне, и я подумал о том, что не мешало бы заказать что-то покрепче, чем пиво. Вместе с Элизабет мы заняли свои места. Быстрым взглядом я огляделся вокруг: приятная обстановка, ноль внимания к нашим персонам кроме бармена — это действительно большой плюс — и музыка, словно настраивающая на нужный лад. В этой жизни я ценю несколько вещей, и одна из них — это комфорт. Если исходить из данной ситуации, то здесь подразумевается элементарная возможность пообщаться настолько свободно, насколько это возможно. Опять же, не думая о том, что на утро могут последовать звонки от моего агента с вопросами об очередной выдуманной истории от желтой прессы. Пара минут и уже перед нами стоит наш с Элизабет заказ. Я потягиваю виски, смотря на Лиз исподлобья. Уголок губ с правой стороны приподнимается, когда девушка хвалит меня.
     — Спасибо, рад слышать это от тебя, — внутри слегка взыгрывает гордость после ее слов. Ее мнение для меня важно, поэтому я не пропускаю это мимо ушей, как делаю часто с другими людьми, — чего только стоили накладные проколотые соски, — слегка откидываюсь назад и как бы невзначай делаю вид, что тру свои соски поверх футболки. Смеюсь чуть громче обычного. Мне просто хотелось рассмешить Элизабет. Как в старые добрые времена. Если серьезно, на днях я узнал о номинации на глобус после выхода сериала. В моей карьере это первая серьезная номинация, которой я удостоился. Окажется ли эта статуэтка в моих руках в следующем году — неизвестно, но это неплохой толчок для дальнейшего развития. Мы еще немного говорим о съемках, а затем разговор заходит о Докторе Стрэндже. Стоит ли сказать ей, что она — первая причина, почему я его посмотрел? Я не то, чтобы следил специально, но знал, что сразу после съемок в сериале о Ванде, Лиз отправилась на съемки Доктора Стрэнджа. Без перерыва на отдых.
     — Глобус должен был быть твоим. Весь мир знает, что никто бы и не смог сыграть Ванду лучше, — наверное, дело в том, что девушка ее понимает лучше, чем кто-либо другой. Я провожу пальцами по щетине, когда вспоминаю то время, когда мы проводили вместе с ее трейлере, — были хорошие времена, — для меня так точно, а вот для Элизабет та часть жизни сопровождается явно не самым лучшим в своей жизни состоянием, — скучаю по твоему смеху, — эти слова вырвались сами собой, когда я поднял на нее глаза, — обрадуй меня, скажи, что в твоей жизни больше нет мудаков, — специально тянусь своим стаканом к ее бокалу для того, чтобы стекло соприкоснулось. Возможно, я еще та сволочь и не отдаю себе отчет в том, что отчасти это не просто утверждение, но и вопрос. Не уверен, что знаю ответ на вопрос, свободна ли она сейчас. Действительно ли Лиз оставила прошлое в прошлом.
     Почему мы не встречаемся с Лиз чаще, чем раз в год? Сложно ответить правду на этот вопрос. Обычные отговорки типа съемок и плотного графика меня не устроят. Я чувствую сейчас себя в своей тарелке рядом с ней. Я забываю о времени и о том, что не планировал сегодня задерживаться надолго, когда шел на вечеринку от комик-кона. Мне приходится вспомнить о планах тогда, когда Олсен задает мне вопрос, — улетаю завтра дневным рейсом обратно домой, у меня встреча с агентом, а затем начнутся тренировки для очередных съемок, — вселенная марвел слишком плотно вошла в мою жизнь, подарила не только путевку в жизнь, но и возможность стать частью охрененной команды. Лиз также была этой частью, — какие планы у тебя? Дай угадаю, опять с головой в работу? — ничего не меняется. верно? Жестом подзываю официанта для того, чтобы повторил мой заказ. Ах, да, это еще не все, я попросил его заодно принести самый сладкий десерт, который у них есть. Я не сильно разбираюсь в сладостях и поэтому тогда, еще десять лет назад, я просто скупил все подряд и пришел вместе с пакетом в трейлер Элиазбет, — ну а как же без сладкого для тебя? — я развел ладони в стороны и склонил голову, наблюдая за Элизабет. Все еще улыбаясь. Мы не можем вернуться на десять лет назад, да и стоит ли? Но мы можем жить здесь и сейчас. В этот раз я не услышу от ее гримеров и костюмеров недовольные возгласы из-за моих угощений. Никогда это не понимал. Когда еще сладкое кому-то приносило вред, а не пользу?

Я понимаю, что сейчас происходит что-то непозволительное.
     Что именно?
     Я смотрю на Элизабет не просто как на подругу. Я рассматриваю ее, изучаю и просто любуюсь. Невзначай замечаю, как она мило отводит свои глаза, и как поправляет прядь своих волос. Под действием алкоголя немного сложнее сопротивляться самому себе. Я как будто залез вглубь себя, в самый дальний ящик, и сейчас открываю для себя все новые ощущения. Приподняв уголок губ, я довольно ухмыльнулся, когда услышал, что Элизабет в данный момент свободна. Раньше я не мог позволить себе утащить Лиз за собой. Я не мог быть для нее перевалочным пунктом после отношений с другим мужчиной. Тогда я знал, что горит "красный", и поэтому сразу отбросил даже саму мысль о том, что у нас могло бы что-то получится. Зря? И что сейчас мне мешает поступить иначе? В данный момент я забываю о том, что в другом городе меня ждет девушка, разве это меня останавливает? Возможно, я последний кретин, но сейчас, делая очередной глоток из своего стакана, я не думаю ни о каких обязательствах перед другим человеком. Я просто живу здесь и сейчас.
     Если бы я мог ответить на вопрос, что нам мешает видеться чаще — я бы это сделал. Голос Олсен звучит строго, но я достаточно хорошо ее знаю, чтобы понимать, что она имеет в виду. Иногда я настолько с головой ухожу в съемочный процесс, что пропадаю с радаров своей семьи на несколько месяцев, не говоря уже о том, чтобы встретиться с кем-то, кого я считал своими друзьями. Я поддерживаю девушку и утвердительно киваю, когда после своих слов она добавляет, что пропадать не должны мы оба, — звучит как тост, — приподнимаю свой стакан чуть выше уровня стола и смотрю на Элизабет. Она и правда великолепно выглядит. Я вообще хоть раз говорил ей это до сегодняшнего дня или все-таки нет? Зная ее армию поклонников, уверен, каждый бы хотел прямо сейчас оказаться на моем месте и сказать ей это. Обычно я не теряю времени. Я ненавижу медлить и тянуть резину и никогда не понимал тех людей, кто вечно ходит вокруг да около. Именно по этой причине прямо сейчас я нахожусь в замешательстве. Впервые, мать его, в жизни, я не знаю, как себя вести: так, как этого хочу я и как привык я, или вести себя правильно, достойно, и не портить никому жизнь.
     Элизабет вдруг начинает тихо подпевать, и я замечаю, какой расслабленной она становится. Я все еще не свожу с нее взгляд. Я знаю, что в моей крови сейчас достаточно алкоголя, чтобы моя совесть заткнулась, но все еще чего-то жду. Мне нравится ее голос и то, как она себя ведет, и, пожалуй, это становится последней каплей до того, как я посылаю все к черту и беру ее ладонь в свою, — пойдем потанцуем, — я не жду ее ответа, а заставляю ее встать и последовать за мной. Мне в принципе плевать, будет ли кто-то смотреть на нас, обсуждать и прочее, я отключаю всю ответственность и просто иду на поводу у своих желаний. Притягиваю Элизабет к себе за талию и специально касаюсь пальцами ее кожи в том месте на спине, где приподнимается ее кофта. Я многое себе позволяю, но мои движения уверенны, и я делаю это так, словно мы уже сокращали расстояние между нами. В данный момент мне так хочется. Мне приятно ощущать то, как она прижимается ко мне. Я веду в этом, так сказать, танце, но не могу сопротивляться тому, как Лиз действует на меня. Я уже почти и не слышу мелодию, под которую мы танцуем, потому что мой разум полностью одурманен и животное желание просто застилает мне глаза. Мне действительно сложно сейчас держать себя в руках, когда Элизабет, наконец, так близко ко мне.
     И я отпускаю последние нити самоконтроля. Мгновенно запускаю одну руку в ее волосы, путая волосы девушки между своих пальцев, и притягиваю ее к себе. Я не даю Элизабет времени на то, чтобы опомниться, и накрываю ее губы своими. Правильно это или нет — пожалуй, плевать. Она для меня в первую очередь девушка, к которой у меня чувства. Последствия я буду разгребать позднее. Сейчас у меня есть дела куда более интереснее. Я целую Олсен, выдыхая немного воздуха в ее губы, и на удивление не сразу понимаю, что она отвечает мне. Слегка углубляю поцелуй и наслаждаюсь тем, насколько приятны ее губы на вкус. Я окончательно потерян, потому что понятия не имею, что теперь будет дальше. Не знаю, сколько по времени длился наш поцелуй. Я не знаю, когда все же почувствовал вместо губ Элизабет холод на своих влажных губах.
     Наверное, этот холод и помог мне прийти в себя. Я увидел в глазах Элизабет растерянность: она имела на это полное право. Нет, я не жалею о том, что сделал. Пожалуй, я пожалел бы, если бы, напротив, так и остался стоять в стороне. Я не сижу на скамейке запасных. А чем, собственно, я занимался все эти годы? Пока упорно убеждал и себя, и наших с Элизабет друзей, что мы просто друзья и она — чудесная девушка, которая заслуживает лучшего. Лучшего она, безусловно, и заслуживает. Я — не лучшее, это факт. Однако, если бы Олсен не хотела этого так, как я, то разве не оттолкнула бы? Или это очередная попытка убедить себя в том, что, между нами, все же что-то большее, чем дружба. Я бы сказал, что это "что-то" глубже. Как бы странно это не звучало. Если обычно любые мы отношения начинались и заканчивались легко, то сейчас я осознавал, что наши отношения с Олсен — не то, что можно назвать "легко".

Или реальность становится для меня непостижимой, или мой разум затуманен настолько, что я перестаю контролировать ситуацию. Всего на несколько мгновений. Мне совершенно это не нравится, потому что я способен всегда все держать в своих руках. В эту же минуту этого не происходит. Я нахожусь в замешательстве от того, что сам натворил: я действительно этого хотел, но думал ли я о том, что хочет Элизабет? По моим венам течет не только алкоголь, но и бешеная доза дофамина, которая и сподвигла меня к тому, чтобы, наконец, попробовать, какими могут быть на вкус губы Олсен. Что будет завтра, на утро, когда все это улетучиться и останется лишь отрезвляющая реальность, которая понравится мне не настолько, насколько близость с девушкой? Что будет тогда, когда придется столкнуться один на один с последствиями моего безумия, в которое я насильно окунул нас обоих? Мне бы не хотелось думать об этом, но именно холод на моих губах заставляет меня прийти в себя.
     Совершенно очевидно то, что Элизабет считает, что совершила ошибку. Хоть мой разум и затуманен, мне хватает сил признать то, что в данный момент она пытается сбежать. От меня или от себя? — на этот вопрос еще только предстоит ответить. Я остаюсь на месте всего на пару секунд. Молча наблюдая за тем, как Лиз поворачивается ко мне спиной и спешит к тому месту, где мы сидели всего каких-то пару минут назад. С тяжелым выдохом путаю свои пальцы в волосах и небрежно бросаю руку вниз. Черт, как все это глупо. Если бы она хотела, то не позволила бы нашему поцелую продлится дольше и доли секунд, да и я не настолько пьян, чтобы спутать желание со случайностью. В груди неприятно жжет разочарование. Дернув бровью, я все же следую за ней. Я даже не думал о том, что на нас могли смотреть сейчас. Я думаю только о том, что если уж она решила сбежать от меня, то я не позволю ей уйти просто так. Вероятно, когда я все же отпущу ее, я напьюсь в стельку, и только это и позволит мне немного расслабиться, потому что сейчас весь я — это заряженный электричеством столб, стоящий посреди поля. Если бы Элизабет не была мне настолько дорога, я бы даже не парился о происходящем. Я всегда думал, что сумею сдержать себя, но, как оказалось, рядом с ней заряд срабатывает куда быстрее, чем мои мозги.
     — Лиз, — я говорю спокойным тоном, подходя к нашему месту. Если бы она только знала, какие титанические силы мне приходится приложить для того, чтобы продолжить держать себя в руках. В любой другой ситуации моя вспыльчивость вырвалась бы наружу — возможно, когда-то все же и выйдет вулканом рядом с ней — но сейчас я стараюсь думать не о том, чего хочу я, а о том, что нужно ей. Я с самого начала знал, что мне стоит быть осторожным, чтобы не причинить ей боль. Знал, но все же позволил себе большее, — я провожу тебя, — прежде, чем сказать, я слегка прокашлялся. Я не стану удерживать ее в клетке и заставлять ее говорить со мной. Без понятия, что нас ждет дальше, но в отличие от Лиз я не жалею о произошедшем и не собираюсь извиняться за то, что я сделал. Насколько бы лицемерным я бы выглядел, сделай я это сейчас? Я кидаю несколько бумажных купюр на стол, а затем следую за девушкой, которая, вероятно, идет в сторону лифта. Я действительно собираюсь проводить ее до номера, а потом вызвать такси и уехать в свой отель. А еще мне не мешало бы, например, вспомнить о том, что всего за сотню миль от Сан-Диего меня ждет девушка, с которой я всего пару месяцев назад вроде как начал отношения. Скорее всего, уже бывшая девушка.
     Может быть, мне и следовало что-то сказать, нарушить наэлектризованную тишину между нами, но вместо этого я просто стою в небольшом зеркальном лифте и жду, пока девушка приложит карточку для того, чтобы мы смогли поехать наверх. Наше уединенное пространство резко нарушается в момент, когда закрывающиеся двери задерживает незнакомая девушка. Очевидно, она узнала нас. Я засунул руки в карманы своих джинс и уставился прямо перед собой, делая вид, что не замечаю, как кто-то рассматривает меня. Ох, знала бы эта незнакомка, насколько мне сейчас на это плевать. О чем сейчас думает Олсен? О том, как побыстрее отвязаться от меня? Возможно, но я ведь по-прежнему здесь. Я ни на что не рассчитываю сейчас, несмотря на то, как сильно пытается противиться мой разум ноткам адекватности в море безумия в моей голове. Сигнал лифта. Мы выходим на нужном для нас этаже. Я иду рядом с Элизабет, попутно потирая ладонью свой затылок, пока мы не останавливаемся у двери номера Элизабет.  Возможно, Лиз не знает, как побыстрее от меня избавиться, а я ни капли ей в этом не помогаю.
     — Не забудь повесить табличку "не беспокоить", когда закроешь дверь, — я ухмыляюсь и вновь смотрю прямо ей в глаза. Я не хочу видеть ложь в ее глазах. Пожалуй, только не в ее. Я знаю, что эта попытка вырваться из тишины как капля в море, но она позволяет мне не утонуть в глазах Элиазабет. Я почти пришел в себя. Мне осталось только дождаться, пока Олсен откроет дверь и войдет внутрь. Я вернусь к себе и буду гадать, не привиделось ли мне произошедшее. Элизабет предпочтёт сделать вид, что ничего не было, и меня это нисколько не удивит. Однажды, много лет назад, когда она распутывала паутины из проблем, созданных в ее предыдущих отношениях, я был рядом и не думал о том, что рано или поздно тоже стану очередной проблемой Олсен.

Мне не хочется объясняться, не хочется разговаривать, не хочется докапываться до сути.
Наверное, это и есть наш путь с Аннабель, который ведет сейчас нас в никуда. В этой истории я — подонок, а она — ни в чем не повинная жертва. Без вариантов. Я признаю это. Принимаю это. Я не пытаюсь оправдываться, потому что истина находится на поверхности. Наши отношения с Уоллис завязались стремительно, потому что я плыл по течению и добровольно принимал происходящее не за случайность, а за свои собственные желания. Я действительно ни о чем не жалею, но так дальше продолжаться не может.
— То есть ты предлагаешь мне вот так просто уйти, Себастиан? — я устало потер переносицу, опираясь обеими локтями о стол, пока слушал все, что говорит Аннабель. По правде говоря, у меня нет желания сейчас отвечать, но из-за уважения к девушке мне приходится взять себя в руки хотя бы ненадолго. Зачем ей быть рядом с человеком, которому плевать на ее чувства? Не вижу в этом никакой логики и смысла, но у девушек зачастую все гораздо сложнее и запутаннее в головах. Мне этого не понять.
— Аннабель, я ведь все тебе сказал. Извинился. Чего ты еще хочешь от меня? — чтобы я исправил то, что натворил? Честно, я особо не слежу за тем, что пишут обо мне в сми, потому что большая часть из того — чушь. В этот раз сми не ошиблись. Аннабель не пропустила тех фото с Элизабет, а я в свою очередь не собирался ничего опровергать. Девушку это раздражало. Ее злость витала в воздухе и я впитывал ее с каждым вдохом.
— Я это так не оставлю, — Аннабель процедила эту фразу сквозь зубы и, прихватив свою сумку, вышла из моей квартиры. Я запрокинул руки себе за голову, путая пальцы в волосах, и откинулся на спинку стула. Понятия не имею, о чем она говорит. Да и какая разница? Натравит на меня папарацци? Пустит грязный слушок? Так поступают только дети, разве нет? Звучит, как минимум, неправдоподобно для отношений, длящихся всего несколько месяцев.

▬▬▬▬▬▬▬▬    n o w   y o u ' r e   j u s t   s o m e b o d y 
    t h a t   I   u s e d   t o   k n o w      ▬▬▬▬▬▬

look

Время летит с нечеловеческой скоростью, как бы ни старался я его остановить. Еще вчера я выходил из отеля Элизабет и брел по набережной, пытаясь осознать происходящее. Еще вчера я без сна отправился на свой самолет, чтобы вернуться в свою реальностью и глотнуть немного отрезвляющего воздуха. Еще вчера я заходил в наш диалог с Олсен и думал о том, что мне следовало бы ей написать. Еще вчера я испытывал какое-то облегчение после того, как дверь за Аннабель закрылась. Мне не нужно было никому врать, и в первую очередь — самому себе. Будь на месте Элизабет кто-то другой, я бы и не подумал ни о какой неловкости, недосказанности и прочем. Я бы вел себя совершенно иначе. Почти две недели я боролся сам с собой и решил, что впервые в жизни подумаю не о себе, а о ней. Мне не хотелось терять ее, не хотелось отпускать из своей жизни из-за моего неосторожного желания, поэтому я принял решение, что сыграю по ее правилам. Хоть раз в жизни поступлю благородно.

Мой агент отправил подтверждение о моем участии в званом вечере Роберта еще до того момента, как я сам решил все же отправится туда. Ах, да, без расспросов тоже не обошлось, но я предпочел оставить все при себе. Как и все, что происходило со мной ранее. Со сколькими девушками мне только не приписывали романы и сколько из них оказалось правдой? Как говорится, нет никакого смысла спорить с дураками. Единственное, о чем я попросил своего агента — это самый плотный график из всех возможных. Кино и спорт — два верных компонента для того, чтобы вновь взять свою жизнь под контроль. Я легко отвлекаюсь от своей жизни, когда окунаюсь в нового персонажа. Я не из тех, кто, войдя в образ, забывает из него выйти. На какой-то промежуток времени своей жизни я становлюсь другой личностью и это видно на экране. Самое время и сейчас забить свой график прослушивания для будущих проектов. Однако, время на то, чтобы отдать дань уважения карьере и творчеству Роберта, я все-таки сумел найти. Я не был уверен до последнего, что Элизабет все же сможет прийти, так как, к сожалению, не весь каст марвел сумел прийти сейчас в этот зал в виду занятости в других проектах.

Элизабет все же нашла время.

Пока Сьюзен — жена Роберта — говорила слова благодарности со сцены, я успел обвести весь зал взглядом и увидел, как на другом конце стояла Элизабет. Рядом с ней был Аарон. Со стороны казалось, что они о чем-то мило беседуют. Наверняка, за время съемок они хорошо подружились, играя брата с сестрой, но мне в данный момент это почему-то не показалось логичным. Я напрягся, когда увидел, как мужчина кладет руку на талию Элизабет. Тяжело сглатывая, я не заметил, как сжал бокал с шампанским. Обычно я его не пью, но сейчас сделал для него исключение и опустошил бокал до дна. Если не сейчас, то когда? Если за две недели мы не обмолвились ни словом. Я понятия не имел о том, что буду говорить Элизабет, но четко знал, что мы оба сделаем это. По пути к девушке, я оставил свой бокал на поднос проходящего мимо меня официанта, и не сводил глаз с этих двоих. Хмурясь. Черт, и когда это я начал ревновать? Оказываясь рядом с парнем и девушкой, я из последних сил взял себя в руки, чтобы не натворить лишних дел. Негрубо я убрал руку Аарона с талии Элизабет, чем сразу привлек ее внимание. Заметив ее удивленный взгляд, я улыбнулся краем губ и обратился к Аарону: — прерву вас, — максимум вежливости и собственной выдержки. Это большее, на что я был сейчас способен. Кивнув Джонсону, я посмотрел на Лиз: — отойдем ненадолго, — я нарочно не спрашиваю ее, не хочет ли она поговорить со мной. Я просто ставлю Олсен перед фактом, чтобы у нее не было возможности сбежать. Один разговор — это немного, что мы можем дать друг другу. В конце концов, мы так долго дружим, что делать вид, что ничего не произошло — полнейшая глупость и лицемерие. Мне бы не хотелось, чтобы та искренность, что всегда была между нами, вдруг превратилась в очередную фальшь. В мире и так достаточно дерьма. Тем более в мире кино и музыки.

Отойти далеко здесь не представится возможным, но немного в сторону от всех — вполне. Ждать какого-то подходящего момента, который может никогда не настать, глупо, поэтому я и решаюсь поговорить обо всем здесь и сейчас. Мы столько лет дружили и между нами ничего происходило: какова вероятность, что один поцелуй действительно мог что-то изменить? Для меня — большая, а для Элизабет это могло быть ошибкой, за которую теперь ей стыдно. Впрочем, не спросишь — никогда не узнаешь, — давай не будем делать вид, что ничего не было, — я наклоняю голову в сторону, но смотрю не на Элизабет, а на проходящего рядом с нами официанта. Мда, сложно сказать. что мы сейчас наедине. Чтож. Мой голос звучит спокойно и размеренно. Я не собираюсь на нее напирать и чего-то от нее требовать. Я просто не хочу играть в молчанку, которая может не то, что не дать эмоциям выйти, но и уничтожить нашу дружбу, некую связь, которую нам удавалось поддерживать на расстоянии все эти годы. Разве это не редкость?