Луи был недовольный уже с самого утра. Ну как недовольный. Для Томлинсона это значило, что он не был таким активным, прилипчивым и громким, каким бывал всегда. Утром он наорал в гостиной на младшекурсника, когда Шон снова пытался подсунуть ему свой рисунок с поющим крокодилом. Обычно Томлинсон любил повозиться с первокурсниками, но сегодня он не был в настроении слушать в очередной раз надоевшую шутку. Мендес даже разревелся и убежал обратно в свою спальню, но Луи решил, что тут уж он точно не виноват.
За завтраком Томлинсон не притронулся к овсянке, зато все время пилил пристальным взглядом севшую напротив Эдвардс. Именно из-за Перри, этой светловолосой обаяшки, он вынужден был сегодня отменить тренировку команды. Луи был в этом настолько уверен, что даже поспорил бы на десяток шоколадных лягушек. Перри подставила его и Лиама, ведь сегодня только они вдвоем шли отбывать наказание за тот случай с дурманящими конфетками, а сама Эдвардс уже обсуждала с подружками поход в Хогсмид. Предательство! Тотальная несправедливость! Шляпа когда-то ошиблась, когда отправила Эдвардс на Гриффиндор. Томлинсон бурчал себе это под нос всю дорогу до библиотеки.

Еще Луи не любил библиотеку. Все эти пыльные книги, правила соблюдения абсолютной тишины, недовольные рейвенкловцы, которые вечно на Томлинсона шикали…. В этом громадном зале, заставленном стеллажами до потолка, он вечно засыпал, пока его лучший друг, сидя рядом, часами скрипел по пергаменту своим пером.
— Лиам! — Луи приземлился на скамью именно рядом со своим вышеназванным другом. — Лиам, ты же напишешь это сочинение за меня? — Томлинсону пришлось повернуть друга к себе за подбородок, потому что его дружище и партнер по всем шалостям смотрел в другую сторону. Может, Лиамо просто обиделся, что из-за Луи [как Пейн всю неделю говорил] он вынужден отбывать наказание, а может его напрягало, что с той стороны как раз сидит их последняя “жертва” — слизеринец Малик.
Когда-то Луи казалось, что они с Лиамом и Зейном лучшие друзья. Они сели в одно купе во время своей первой поездки в Хогвартс, он тогда с восхищением смотрел на то, как его соседи играют с заколдованными игрушками, покупают у проводницы с тележкой горы сладостей, обсуждают между собой незнакомых Томлинсону волшебников… Луи был этими мальчиками очарован и, конечно, сразу предложил им свою дружбу. Это было для него так привычно, если он раз кого-то назвал своим другом, то потом всегда считал этого человека своим товарищем.
Только Малик явно был с ним не согласен. Иначе на втором курсе, когда они с Томлинсоном должны были написать вместе реферат по истории магии не прикинулся бы заболевшим. Через неделю же оказалось, что реферат Зейн все-таки написал, но не в паре с Луи, а вместе со своим однокурсником Шахидом Ханом. Томлинсон тогда счел это предательством и навсегда вычеркнул Малика из числа своих друзей.
— Лиам, — Луи ткнул Пейна локтем в бок, чтобы он прекратил на слизеринца смотреть. Ну сидит с ними сейчас этот Малик — странно, конечно, что он тоже отбывает наказание, он же считал себя ЖЕРТВОЙ — ну и что. Для них с Лиамом ведь главное побыстрее эти дурацкие сочинения написать и исчезнуть из библиотеки, ведь так?
На самом деле они бы с Пейном точно не сидели бы здесь, если не Эдвардс. Томлинсон вспоминал об этом почти каждую минуту. Ровно неделю назад они с Лиамом взяли шоколадные конфетки из “Сладкого королевства” и заменили начинку из шоколадной помадки на смесь из растений, которые по мнению Пейна должны были вызвать у Малика глюки. Эдвардс должна была коробочку Зейну подарить, что она и сделала, раз в понедельник на общей паре по зельеварению слизеринец вдруг начал что-то бормотать, раскидывать в раззные стороны своей палочкой, вызывать из ней искры и даже пританцевывать за высоким столом. Зрелище было классное! Луи бы даже согласился еще на парочку наказаний, лишь бы снова такое шоу увидеть.
От мыслей про предательницу Перри Луи отвлекло только появление яркого желтого кардигана за их столом. Еще один грозный нарушитель спокойствия школы — Найл Хоран. Томлинсон сначала посмотрел на хаффлпаффца удивленно, но ему хватило минуты, чтобы вспомнить прошедшую среду. Именно тогда в самом конце ужина в Большом зале случился второй за неделю незабываемый концерт, когда девочка с шестого курса с его факультета вдруг стала расталкивать всех на своем пути, чтобы броситься к столу желто-черных. Любовные зелья тоже вызывают классное шоу, Томлинсон такие вещи просто обожал! Вот это по-настоящему смешно, не то что нарисованные поющие крокодилы.
— О, Найл, барсучонок всей моей жизни! — Луи запищал, изображая Стейнфилд, ту самую девчушку из Гриффиндора. Театрально простирая руки в сторону Хорана, Томлинсон продолжал припоминать все те фразы, что Хейли бросала, пытаясь догнать убегающего от нее по коридору Найла. Конечно, Томлинсон тоже пошел за ними следом, как и многие ребята, чтобы за любовными сценами понаблюдать. - Твои волосы на груди, как у могучего кентавра, твой цвет волос ярче всех флагов Хаффлпаффа!
Четверо. Их стало четверо. Они с Лиамом пострадали из-за своей невинной шутки, Найл из-за неразделенной любви, ну а Зейн… Томлинсону вообще было все равно, почему Малик сидел в дальнем кресле как полярная сова на насесте, главное, чтобы слизеринец к ним с Пейном не приставал.
По проходу между стеллажами вновь раздались уверенные шаги. Луи даже позабыл о том, что только что считал своим долгом доведение Хорана до самого красного цвета щек. Пятый преступник? Томлинсон, конечно, не впервые отбывал наказание, но редко когда делал это в такой большой компании.
К их преступной группировке присоединился еще один представитель Рейвенкло, Гарри Стайлз — головная боль Лиама и главный его враг. Луи  всегда считал это забавным, то как Пейн ругался на Стайлза и пытался с ним во всем соревноваться. Томлинсон тоже любил с кем-то конкурировать, но уж точно не в длине рефератов, числе баллов и удачности зелий. Он предпочитал добиваться побед на квиддичном поле.

Большие напольные часы около окна мерно тикали, все вокруг заняли свои места, только Луи то и дело вздыхал, делая это едва не по секундам. Лиам рядом с ним уже что-то строчил в своем длинном пергаменте и даже не думал на Томлинсона обращать внимание. У самого гриффиндорца не было ни пера, ни свитка — он что-либо писать не рассчитывал. Ему оставалось только наблюдать за другими, надеясь, что когда-нибудь Пейн сменит гнев на милость.
Напротив Луи сидел Хоран. Хаффлпаффец то устремлял свой взгляд в потолок, то чесал пером нос, то смотрел по сторонам, то делал короткие записи в своем пергаменте. Типичный Найл. Луи как-то сел рядом с ним на зельеварении на третьем курсе, тогда Хоран развернул на них кипящее зелье. С тех пор Томлинсон предпочитал рядом с этим парнем за один стол не садиться.
На Зейна Луи предпочитал не смотреть, а вот сидящий в другом кресле Стайлз был интереснее. Этот парень тоже был неловким, вечно ронял свои вещи, но пока кипящих зелий он на Луи не опрокидывал, поэтому с ним за одну парту Томлинсон иногда садился — но только в том случае, если Лиам снова на него за что-то дулся.
Именно Гарри нарушил тишину в библиотеке. Надо же! Для представителя Рейвенкло это было подвигом по меркам Томлинсона.
— Мы с Лиамом невинные люди, — Луи наигранно обиженно ответил, обнимая Пейна за шею и притягивая его насильно к себе. Кажется, что из-за этого Лиам посадил на пергаменте кляксу. — Ты то как сюда попал, Стайлз? Снова что-то не там уронил?
Гарри вечно все ронял! Луи постоянно помогал этому парню поднять его книги и свитки. Как только этот неуклюжий высокий жираф до седьмого курса дожил.